Затем он играл в пьеске «Угнетённая невинность», которая чудом сохранилась в архиве Леонида Осиповича (РГАЛИ, фонд 3005, оп. 1, дело 1). Полагаю, это типичный образец драматургии провинциальных театров того времени. Пьеска позиционируется анонимным автором (или авторами) как «Комедия-шутка с пением в I действии. Музыка набрана из Оффенбаха, Лекока, Штрауса и др. Переделана с немецкого». Степень переделки можно почувствовать из списка действующих лиц: «Андрей Макарович ИВАНОВ – старый холостяк. Николай Семёнович ИВАНОВ – его племянник. Елена Степановна – молодая дама. ИЛЬЯ – лакей у Андрея Макарыча».

Закоренелый холостяк Андрей Макарович счастлив из-за того, что у него нет жены, он свободен. Случайно в его дом попадает молодая дама, которая якобы убегает от пристающих к ней мужчин. Забежала в первый попавшийся дом и попросила убежища. Холостяк её приютил, через несколько минут влюбился. В финале же выяснилось, что это проделка его племянника: он и его подруга разыграли Андрея Макаровича, чтобы показать, мол, он тоже подвластен женским чарам.

Утёсов играл лакея Илью. Слов у него мало, время от времени появляется и вставляет какую-либо реплику. Более или менее заметный монолог у лакея лишь при открытии занавеса, им начинается пьеса. Ещё нужно добавить, что «действие происходит в Петербурге, в квартире Андрея Макарыча». (Это так у автора или, возможно, машинистка своевольничала – то Макарович, то Макарыч).

Итак, открывается занавес, и что же видят зрители, заполнившие в этот осенний вечер уютный зал кременчугского театра.

«Гостиная в квартире старого холостяка. Дверь в глубине и слева. На авансцене слева диван и маленький столик; справа пианино, стулья и кресла. Вечернее освещение.

ИЛЬЯ (один. Он лежит на диване в барском халате и спит. Музыка в оркестре продолжается. Немного полежав смирно, Илья быстро поворачивается, подушка выпадает из-под его головы. Он бредит.) Полно драться, полно драться, полно… оставь… какие права твои на это засвидетельствованы… а к городовому хошь… не боюсь… вот испужал – не боюсь… (За сценой звонок.) Засни. Накладут тебе в шею… (Звонок сильнее.) Ладно… увидишь… (Сильнейший звонок. Музыка смолкает. Илья просыпается.) Что это. Что это. А. Это я приуснул, да… Кто ж тут звонил-то. Уж не барин ли вернулся… (Звонок). Так и есть, это он, это его звонок. (Зевает). Что его рано принесло. (Звонок). Ну, подождёшь – загорелось. Проснулся, слышу… (Звонок). Да слышу, а, чтоб тебе… (Встаёт). Так и лети сейчас, сломя голову… Халат ему надо первым делом приготовить, а то ещё раскричится… Да куда ж это я девал халат-то… Сейчас тут был… Фу, пропасть… Ах, это я давеча что-то смёрз, так его на себя надел… (Сбрасывает халат. Звонок). Да иду, ах, господи, как раззвонился. Что за бунт. (Уходит тихо в дверь в глубине. Сцена на минуту остаётся пустой)».

Понятно, что сразу вспоминается гоголевский Осип да и другие комические слуги, проявлявшие в отсутствие своего господина большую независимость. Не знаю, насколько понравится читателям такое начало, только мне приходилось видеть комедии, начинающиеся гораздо скучнее. Поскольку актёрского опыта, да и образования, у Леонида не было, он охотно прислушивался к советам коллег. Впитывал всё, как губка. Это и были его «университеты». Он не пропускал ни одного представления, запоминал многие роли. В результате всё произошло, как в плохих романах: за двадцать минут до начала оперетты Лео Фалля «Разведённая жена» выяснилось, что заболел исполнитель главной роли. Тогда режиссёр сказал Утёсову: «Выручай, не то спектакль сорвётся».