— Рома! — голос Яны дрожал от волнения, она встряхнула меня за плечо.

Я не отозвался и, расслабившись, позволил телу обмякнуть. И как же мне нравилось слышать волнение в ее голосе и частое, рваное дыхание. Я представлял, как вздымается и опускается ее грудь. Острые вершины с розовыми сосками. Все я видел, пока она там плескалась в ванной в спа-салоне.

Влажные руки коснулись моего лица, пальцы задержались у носа и рта, а затем скользнули к шее. Собрав всю волю в кулак, я пытался доиграть свою роль до конца и не дергаться от каждого прикосновения. Пусть Яна тоже понервничает, но если вдруг сядет мне на колени, то сразу все поймет. Ведь не может у парня, который потерял сознание, член стоять колом?

Яна нашла нужную кнопку на приборной панели, и сиденье приняло горизонтальное положение. Затем она расстегнула несколько пуговиц на моей рубашке и запрокинула мне голову немного назад. Зажала двумя пальцами нос и, удерживая рукой за подбородок, с силой вдохнула воздух в мой рот. Руки коснулись грудной клетки, она умело нашла нужные точки и принялась их массировать. Еще давление и снова вдох. Мой пульс подскочил до сверхчувствительной силы, начала кружиться голова. Может, она и впрямь работала медсестрой? Слишком умелые и уверенные движения.

Но все же Оскар за лучшую роль сорвался в самый последний момент: моя рука легла на затылок Яны, и вместо очередного вдоха жизни в моё обмякшее тело, я прижал к себе стерву и поцеловал. Она не сразу начала вырываться, а когда слабо оттолкнула меня от себя, я выпустил Яну и открыл глаза.

— Ты... Ты! — прожигала меня огнём своих глаз. — Притворялся? Тебе не было плохо, да? — ее губы слегка дрожали, а на бледном лице вспыхнула краска. — Это так жестоко! Я по-настоящему...

Яна открыла дверь, выскочила из машины и метнулась к дороге. Неужели собиралась ловить попутку? Да что такого я сделал?

— Яна! — я вылез из машины и подошёл к ней.

Ее плечи дрожали, она посмотрела на меня презрительным взглядом и оттолкнула.

— Отойди и больше не приближайся! Твоё внимание мне дорого обходится. Ты, видимо, совсем выжил из ума, потому что…

Больше ей ничего не удалось произнести, потому что я вжал Яну в свою грудь и заткнул ей рот поцелуем. Держал так крепко, словно боялся, что если сейчас отпущу, то она сбежит от меня. Яна упиралась руками в мою грудь, кусалась и сопротивлялась. Но я не отпускал. В итоге она обмякла и перестала вырываться. Я углубил поцелуй, обнимая её за талию.

— Я же не замуж тебя зову. Всего лишь свидание, — слегка отстранился, удерживая в своих объятиях, и посмотрел ей в лицо.

Как же она мне нравилась с этой наивностью на лице и диким огнём в глазах.

— Я не притворялся в самолёте, мне действительно стало плохо на работе незадолго до отлета. Врач нафаршировал меня лекарствами, а мой водитель сгрузил в самолёт, — я перехватил Яну, когда она снова попыталась вырваться из моих рук. — Ты совсем ничего ко мне не чувствуешь?

— Ничего! Кроме отвращения и желания избавиться от твоего навязчивого внимания.

Острые кончики грудей, скрывавшиеся под топиком, сейчас вжимались в мою грудь. Разве у совершенно равнодушного человека тело будет реагировать так на простые поглаживания и ласку? Я снова впился в сочные губы поцелуем, проталкивая язык внутрь.

— У меня отец сердечник и так же дышит во время приступа, как это делал ты несколько мгновений назад... — сказала Яна, когда я выпустил ее из своих объятий. — Я очень испугалась.

Её руки по-прежнему лежали на моей груди, а в той по-настоящему начало покалывать от растерянного вида девушки.

— Ну, видишь, я не обманывал тебя. Просто воспроизвел в памяти ощущения недавнего недомогания. Извини, шутка действительно глупая, — обнял Яну, и так мы стояли какое-то время. — Поехали, — подтолкнул ее к машине.