Мысль о том, что скоро на свет появится ещё один наследник, претендующий на её заветное жилье – квартиру в хорошем районе, на удобном этаже, которую она так долго выбирала и помогла получить, используя связи, не давала Елизавете покоя и порождала в её воспаленном мозгу бредовые образы. «Квартира должна принадлежать двум её любимым дочерям: Тамиле и Лене… А кто такая эта несчастная курица, жена Вити? Да никто, жалкая голодранка… Её так просто устранить… И пусть катится на все четыре стороны, к своей мамаше на поселок». Так думала Лиза, разрабатывая очередной план избавления от Милы. «Устранить… Нет человека, – нет проблемы», – пульсировала эта мысль в ритме её тяжелых, степенных шагов. Шаги гулким эхом разносились по складу магазина «Ивушки». Затем, неторопливо развернувшись, Лиза вышла на улицу. Напротив едва виднелся корпус местной городской больницы, утопавшей в буйной растительности молодых ив и тополей.

На следующий день Елизавета отправилась в местный роддом, где одна из сестёр её мужа работала главврачом. Пройдя длинным коридором, она приостановилась, переводя дух. Лишний вес все же давал о себе знать одышкой и учащенным сердцебиением.

Пасмурным майским утром на свет появился новый человек, еще совсем хрупкий и на первый взгляд, не подающий признаков жизни. Но вернемся к событиям, предшествующим этому появлению: ужасной ночи, пережитой Милой. Накануне вечером, Александр Валерьевич, – доктор, ведущий её беременность, сменился на неприятную, незнакомую тетку.

Последнее, что врезалось ей в память, – неясный шепот врачей, обсуждающих препараты, укол и дикая боль; всепоглощающая, разрывающая. Сердце учащенно билось в груди, дышать становилось все трудней, в глазах темнело и единственная мысль о том, что такой нечеловеческой боли не должно быть не покидала её сознания ни на секунду.

– Что за укол это был… Я хочу знать, скажите мне, наконец!!!

– Вам нечего волноваться, все в порядке, это обычный препарат, вызывающий роды. Не дергайтесь, пожалуйста.

После тяжелых испытаний той ночи полуживого ребенка унесли куда-то в неизвестном направлении.

– Где мой ребенок, что с ним? – охрипшим, едва слышным голосом спросила Мила.

– Вы только не волнуйтесь, будьте спокойны, но ваш ребенок умер… Вам на это лучше не смотреть, – флегматичным тоном ответила врач, протирая небольшой стол.

– Что значит, умер?! Отдайте мне его! Я знаю, чувствую: он жив, вы не сможете его забрать!!!

– Успокоитесь сами или вам дать успокоительное? Вы должны осознать, что это – правда, и свыкнуться с этой мыслью, как бы ни было тяжело…

Прошло три дня… Эти дни слились в один длинный бесконечный кошмар для измученной женщины. Наконец, в кабинет вошла доктор.

Приподнявшись на локтях, Мила со всей злостью, на которую только еще была способна, произнесла, как будто прошипела:

– Послушайте, если вы сейчас же не принесете мне моего ребенка, вас ждет увольнение и уголовная ответственность за все ваши действия! Только сделаю звонок одному очень влиятельному человеку, – Григорий Верещак, знаете такого? Вот его телефон, – сказала Мила, забрав визитку, лежащую среди её вещей на подоконнике.

Неожиданно выражение лица флегматичной докторши сменилось неподдельным удивлением, взяв визитку и покрутив её в руке, она повернулась лицом к своей ассистентке, недавно вошедшей в палату. Обменявшись многозначительными взглядами, они обе вышли, неплотно прикрыв дверь за собой.

Минуты ожидания тянулись медленно, но дверь вскоре открылась.

– Да, действительно, ваш ребенок жив. Вот, удалось спасти… Мы его откачали, но он очень слабенький и с низким уровнем гемоглобина в крови. Вот ваша девочка, держите.