Содержимое папок практически не пострадало от воды, хотя страницы выглядели настолько ветхими, что казались, безусловно, подлинными. Также оказалось, что один из солдат лейтенанта говорил на старонемецком, и они вместе с Новаком, который благодаря своей любви к истории так же неплохо читал на этом диалекте, принялись расшифровывать трудночитаемый текст.

С их слов содержимое больше напоминало медицинские записи и журналы наблюдений, в которых речь шла не то об опытах, не то об операциях. Часто встречались упоминания инвазивных процедур, а также реакции организма на бесконечное число раздражителей от ртути до кислот. Не было только понятно, кто же выступал в роли подопытных в этих экспериментах и были ли эти эксперименты вообще. Все сошлись во мнении, что записи необходимо среди прочего взять в лагерь и подвергнуть подробному переводу. Не было сомнений, что подобные работы, чей возраст давно перевалил за сотню лет, оказались здесь не случайно.

Перебирая стопку папок в своих руках, Новак наткнулся на пожелтевшую от времени и сырости карту, составленную, если не врала маркировка, зимой сорок третьего года двадцатого века в разгар Второй Мировой войны. На ней можно было разглядеть знакомые мне ранее по институту очертания Антарктиды, покрытой ледниками. Именно таким я знал этот материк всю свою жизнь, пока воочию не убедился, как сильно его изуродовало глобальное потепление, вызванное человеческим равнодушием и глупостью. Левее от центра карты, который казался еще и географическим Южным полюсом, можно было разглядеть пометку с названием, но разобрать его было практически невозможно. Лейтенант Буллер предположил, что там была отмечена база нацистов на Южном полюсе, ранее появлявшаяся лишь в многочисленных конспирологических теориях тридцатилетней давности. Аарону эта мысль показалась занимательной, и он мгновенно включился в дискуссию. Я же в этот момент ощущал себя так неуютно и растерянно, что хотел скорее вернуться в лагерь и заварить себе кружку крепкого кофе.

Мне сложно вспомнить, кто именно первым заметил, что точка, отмеченная на ветхой нацистской карте, находилась совсем недалеко от того места, где были мы и этот заброшенный лагерь. Однако этого было недостаточно, чтобы спланировать маршрут до указанных координат. В этот момент я предложил Брауну закончить осмотр и вернуться в лагерь, чтобы проанализировать все, что нам удалось обнаружить. Однако у него даже не было времени обдумать мое предложение.

Один из солдат заметил в оптический прицел своей винтовки очертания какого-то рукотворного сооружения в миле за лесом на склоне горы. Создавалось впечатление, что часть подземной базы, которая когда-то находилась на твердой поверхности ледника, нависла над обнажившимся склоном, но более с этого расстояния невозможно было ничего сказать. В тот момент произошел один из самых первых серьезных конфликтов Брауна и Буллера. Мой наставник считал, что нам пора вернуться в лагерь, чтобы придумать новый план, учитывая все возможные угрозы. Немецкие дневники, которые мы обнаружили в лагере, вероятно, смогли бы пролить свет на детали произошедшего в этом лесу. Буллер, напротив, был непреклонен и считал, что пока мы все еще способны держаться на ногах, следует направиться к руинам, увиденным на склоне.

К этому моменту большинство участников экспедиции не спало уже более суток, и отсутствие сна, несомненно, отзывалось в нас кратковременными провалами в сознании и помутнениями рассудка. Становилось все тяжелее строить простейшие связи в голове, что отражалось как на невнятной местами речи, так и на нелогичном поведении у всей команды. Было ли сознание Буллера настолько спутанно, что, невзирая на опасность для экспедиции, он буквально заставил всех идти дальше? Или, может, отсутствие сна вызвало у Брауна приступы неконтролируемого страха, победив здравый интерес к изучению нового. Так или иначе, лейтенант несколько раз выстрелил в воздух, чтобы прервать наши яростные споры, после чего предложил всему научному составу вернуться в лагерь с одной лишь оговоркой, что в случае, если кто-то из нас по какой-либо причине сойдет с тропы и потеряется или, что еще хуже, сломает себе ногу, силы экспедиции не будут направлены на его поиск. И здесь в разговор вмешался мой друг Аарон, который уговорил доктора Брауна продолжить путь. Главным его аргументом стал тот факт, что только вооруженные и подготовленные солдаты Буллера могли в действительности обеспечить безопасность группы, так как никто из научного состава не был специалистом по выживанию в таком суровом месте. На минуту мне показалось, что за внешней усталостью Окса скрывался неподдельный интерес и желание зайти дальше в попытке понять, что произошло в этом холодном лесу.