– Стража резиденции, как и штат ее слуг, порой могут нарушить некоторые правила, забыть, где они находятся и чем должны заниматься. Удары плетьми, смоченными в определенных растворах, при верном количестве повторений лечат эту забывчивость.

Я нехотя посмотрела на стеллаж с кнутами еще раз, когда мы с ним поравнялись. Живот закрутило, и рука сама, в очередной раз, схватилась за пиджак Карателя. Остановившись, он вопросительно посмотрел на меня, и я нерешительно замялась, не зная, как точно спросить, и нужно ли вообще.

– А… а если я что-то нарушу, ты вчера сказал, что меня будет ждать наказание… – смешавшись, я замолчала наполовину оттого, что потеряла мысль, наполовину оттого, что его брови поднимались все выше с каждым словом.

Опустившись на корточки, Дьявол перехватил мои руки в свои:

– Ты под моей защитой, дитя. Это значит, что применять к тебе телесные и любые другие наказания имею право только я. Поверь, Хату, твоя провинность должна быть очень и очень серьезной, чтобы заслужить публичную порку от моей руки. Понимаешь?

Высвободив ладони, я обняла своего прекрасного господина за шею. Никто никогда не говорил мне, что я под его защитой. Никто никогда не дарил мне ее. Особенно, мои родители, на деле представлявшие для меня даже большую опасность, чем незнакомцы. Погладив по спине, Каратель выпрямился вместе со мной в кольце его рук, будто поняв все, что я не могла выразить словами.

Несколько раз мне доводилось наблюдать, как Дан лично приводил в исполнение приговоры, и во всех царствах не нашлось бы более справедливого и, вместе с тем, неумолимого судьи и палача, чем Дьявол. За одним крохотным исключением.

Наказывая саму себя, я превзошла его в жестокости, рискнув на самое страшное наказание. Единственно соразмерное моему проступку.

У девчонок всё можно узнать по лицу – выдержки у них никакой.

Марк Твен «Приключения Тома Сойера»

Сады времен были чем-то гораздо большим, чем величественный особняк с просторным внутренним двором и роскошной подъездной аллеей, хвастающей фонтаном, в живописном уголке природы.

Помимо дома для Карателя и его свиты, резиденция располагала огромной конюшней, казармой для стражи и тремя постройками для слуг, вмещающими в себя, как сообщил Дан, две сотни смертных душ. От того, где жил слуга, зависело, где он работает: в доме, садах или конюшнях.

Все здания были равноудалены друг от друга, разделены буйством зелени, цветов, изгородей и соединены узорчатой брусчатой дорожкой. Точнее, мне казалось, что это узоры, пока в семь я не начала изучать руны Подземья и не поняла, что вся непрерывающаяся, закольцованная извилистая дорога, будто нить невидимой иглы, сшивающей между собой части резиденции, напитана охранной и защитной магией.

Благоухающее царство растений брало свое начало от ворот заднего двора. Всего несколько шагов по дорожке, и Дан пронес меня сквозь зеленый коридор к перекрестку, украшенному клумбой желто-красных примул.

– Выбирай сторону, Хату, в конце пути мы все равно окажемся здесь, независимо от направления, – разрешил Каратель с легкой полуулыбкой, и я сделала шажок вправо.

– Мы сделаем круг? – предположила я.

– Скорее пройдемся по каждому лепестку огромного цветка или грани пятиконечной звезды, – пояснил он. – Если посмотреть на резиденцию с высоты птичьего полета, то вся ее территория напоминает звезду.

– Почему она так называется? Сады времен, – поинтересовалась я, когда за первым же поворотом дорожки показалась аллея фруктовых деревьев.

– Потому что в них сплетается прошлое и настоящее, рождающие будущее. Один мудрец как-то сказал мне, что нет истории правдивей, чем та, которую рассказывает природа. Цветы не лгут, деревья не оправдываются, а почва не прячется. Они есть, и потому они – история своего времени, события и места. Посмотри сюда, – Дан присел на корточки возле куста с яркими голубыми цветами. – Это сапфириум, тысячелетия назад его цветы добавляли в напиток для особ королевских кровей, как знак бесконечного уважения и признания их мудрости. Сейчас в смертном царстве не осталось ни одного сапфириума.