Галка отыскала взглядом столик возле сохнущего фикуса. Новый клиент не нервничал в отсутствие официантки, не стучал по тарелке, терпеливо ожидая, когда принесут меню, не ведая, что оно устарело, составлено в минувшем месяце, когда были селедка, мандарины, молдавское вино. Клиент был молод, по виду студент или выпускник института.

– Может, геолог, или нефтяник, другие к нам не летят, – определила Кира.

– Может, и летчик, – подсказала раздатчица.

– Не похож, – не согласилась официантка. – Летчики, как правило, в форме при погонах. Точно – геолог. Неспроста за твой столик сел, по всему, успел приметить, желает заиметь знакомство.

Галка зарделась и на негнущихся ногах пошла к новому клиенту.

Парень со шкиперской бородкой, в роговых очках, в грубошерстном свитере поднял глаза на официантку, и Сорокина качнулась, чуть не упала, настолько пронзительным был устремленный на нее взгляд.

– Накормите, пожалуйста.

– Что желаете?

– На ваше усмотрение.

Галка порадовалась, что парень не заказывает по меню, не приходится говорить, что меню сплошная липа, и не пошла, а полетела точно на крыльях к кассовому аппарату, затем к раздаче. Отдала чек, попросила не слишком жилистую отбивную с маринованным огурчиком.

«Если голодный, одной порции мало. Жаль, нет первого». С опозданием вспомнила про салат, заказала и его. Получив все, отнесла к столику у фикуса.

– Премного благодарен, – сказал парень.

– Приятного аппетита, – ответила Галка, вернулась к раздатчице Аграфене, и та зашептала:

– Почему ест всухомятку? Скажи про водку в буфете: коль не употребляет горилку, пусть заказывает портвейн, он не крепкий и сладкий. Еще предложи пива.

– Культурные люди водку и портвейн не пьют.

– Скажешь тоже! До твоего прилета режиссер у нас столовался в Доме культуры с самодеятельностью возился, то ли холостой, то ли разведенный. Так без бутылки не садился, за ужином раздавливал пол-литра, к закрытию ресторана лежал вроде трупа. А минувшей зимой артисты прилетели, всей компанией к нам завалились, пили, не зная меры, а тоже считались культурными.

Подошедшая Мила дала оценку парню:

– Одет не богато, очки говорят, что образованный.

– Не суди по одежке, – влезла в разговор Аграфена.

Мила пропустила замечание мимо ушей:

– При расчете сумму не округляй, в этом деле не бери пример с Киры.

– Точно, – закивала раздатчица. – Держись от нее подальше, не то не отмоешься. Кирка дошлая, научит такому, что под суд попадешь, к тому же по возрасту тебе в подруги не подходит. Кукушка каких поискать: который уж год ищет мужика с тугим кошельком, чтоб заарканить.

Сорокина увидела, что новичок справился с едой, подала счет. Парень отдал две сотни, когда официантка стала отсчитывать сдачу, сказал:

– Не надо.

Лучезарное настроение тотчас испортилось: «И этот из себя купчика изображает, думает, из-за червонца любые унижения стерплю! Верь потом внешнему виду!». Выгребла из кармашка деньги, отсчитала пятнадцать пятьдесят, положила перед парнем и была такова. «Увидели бы Кира с Милой, что отказалась от чаевых, и обозвали бы дурой, блаженной». Поспросила у буфетчицы лимонад, осушила стакан, но настроение не улучшилось.

«Хотела в Заполярье подзаработать, чтоб приодеться, матери с сестренкой помочь, овладеть хорошей профессией, но ошиблась: официантка в Осиповке не потребуется». Подсчитала в уме сбереженные деньги: «Мало накопила, еще бы пяток тысчонок заиметь, не то после покупки билета домой, подарков ни гроша не останется. Не стоит ждать зимы, тогда не улететь: самолеты летают редко, каждое место на вес золота. В Архангельске хорошо бы устроиться на пароход поварихой, попасть в дальние страны, там бы прибарахлилась, сестру приодела – скоро семнадцать, заневестится…»