Во рту пересохло, я напряженно сглотнула. Это невозможно, невозможно! Он ведь не может знать! Нет! Об этом не мог догадаться никто из них… Но как же он близок к истине! Слов, чтобы выразить свои впечатления, у меня не нашлось. Впрочем, Женя и не ждал от меня ответа, продолжая излагать свою задумку.

– И, Лена, я хочу попросить тебя мне позировать! Я никогда не рисовал людей, но сейчас чувствую, что именно ты должна быть на этом полотне. Обнаженная. Видно будет спину, прикрытую только волосами, и немного сбоку лицо. Решительный и одновременно ранимый взгляд, брошенный через плечо… И зверь тоже рядом… Все словно в дымке, в мареве времени… – бормотал он.

Просьба меня потрясла. Могу ли я позволить себе подобную откровенность? Откровенность во всех смыслах. Сейчас сомнения относительно его возможной осведомленности отпали. Просто он – творец, настоящий творец, который чувствует больше, чем осознает и понимает. И мне неожиданно так захотелось стать этим образом, на миг приоткрыться всему миру… без риска быть разоблаченной. Свои поймут, прочувствуют. А люди… Они увидят картинку, но не распознают ее сути.

– Я согласна, – шепнула, сжимая ладонь друга.

– Спасибо! – Женя вспыхнул восторгом. – Я просто уверен – получится настоящий шедевр! Ты создана для этого. Не раз замечал, что ты так грациозна, просто невероятно грациозна. В тебе есть что-то от первозданной природы, естественное и неукротимое. Дикое…

Снова сглотнув, еще раз подивилась его наблюдательности. С одной стороны, я всегда знала, что наши пути разойдутся – и принадлежность к другой расе, и разная продолжительность жизни, да и принятое у нас отношение к таким взаимоотношениям делали возможной нашу дружбу только здесь и сейчас. Но… отчего-то я была уверена, что конкретно этот обычный человек навсегда оставит след в моей душе. Как ни странно, но в чем-то мы были похожи.

Впрочем, пора было вернуться к лекции.

Вторую половину большой перемены мы провели у куратора, в составе группы студентов с нашего потока, которым предстояло пройти полевую летнюю практику в экологической экспедиции. Обсуждали распределение проектов, которые необходимо было успеть выполнить за две недели наполовину научного, наполовину туристического похода. В такие моменты, находясь среди эмоционально настроенных однокурсников, я всегда немного тушевалась. Ребятам было по восемнадцать-девятнадцать лет, совсем еще молодые и горячие по человеческим меркам. Я в свои реальные двадцать семь для своих была такой же – достойной только снисходительного взгляда и убежденного заверения: «Подрастет – остепенится!» Однако тут, в группе молодежи, я осознала свою в чем-то превосходящую их зрелость, рассудительность… Я чувствовала себя старше. Женька как-то говорил мне о том, что ощущает то же самое. Но он – творец, мыслитель – изначально был мудрее и подсознательно более сведущ в восприятии окружающей действительности.

Так что только мы вдвоем, помимо куратора, не участвовали в жарком споре, позволяя ребятам в полной мере насладиться продумыванием планов и предвкушением грядущих приключений. Ведь настоящего туризма без приключений не бывает! Женя немного отрешенно, явно больше думая о своем, сидел на краю удобного кожаного дивана, а я, привалившись к нему спиной, наблюдала за окружающими. На нас не обращали внимания, давно и прочно окрестив «сладкой парочкой». Над сутью наших отношений никто особенно не заморачивался: парочка – и все тут!

Только мы знали, что своей духовной общностью, ощущением внутреннего сродства связаны куда сильнее, чем любыми физиологическими побуждениями. Женька был из тех, с кем потрясающе просто помолчать, взявшись за руки, погулять по черте прилива, поваляться на травке, болтая ни о чем. Когда у девушки есть такой вот друг, который способен сплести тебе букет из ромашек, но в то же время достаточно мужественен, чтобы рядом с ним ты чувствовала себя под защитой, могла насладиться ощущением стремительной гонки на мотоцикле, прижимаясь к его спине, и достаточно деликатен, чтобы не форсировать какие-то более близкие в физическом плане отношения, – это огромная удача! Женя дарил мне уверенность в себе, позволял ощущать себя настоящей девушкой – значимой и красивой. Он был по-настоящему мудр духовно. И слишком погружен в мир своего творчества, в каком-то смысле жил им, подпитывался… Одно слово – созидатель. Хотя внешне Женька выглядел долговязым и немного неуклюжим, но главное – руки росли из нужного места и в голове что-то имелось. Нам было хорошо и комфортно вдвоем. А к большему мы еще, наверное, были не готовы оба. Поэтому поддерживали платонические отношения и в полной мере наслаждались романтикой нашей дружбы. Может быть, когда-нибудь потом…