Закат застал их, в итоге, где-то на середине склона, богато испещренного небольшими пещерками, рядом с одной из которых они и остановились на ночлег. Спать в самой пещере, конечно же, было бы малость сыровато, однако если ночью пойдет дождь, она сможет стать весьма неплохим кровом. Пока же они расположились у ее входа, разведя небольшой костер. Пристреленный по пути дикий кролик, очень крупный и упитанный, отправился на вертел, и вскоре, разложив горячее мясо на прихваченных из деревни кукурузных лепешках, они с аппетитом ужинали, прихлебывая забористого пойла старухи Шии из плоской фляжки и глядя на взлетающие в темное небо искры.

Бирн ловко скрутил самокрутку, прикурил от головешки и протянул табакерку Джессу. Терпко запахло крепким табаком. Тем самым, который Бирн выращивал неподалеку от своей лачуги – по-видимому единственным растением на свете, о котором он готов был хоть мало-мальски заботиться. Джесс курить не стал, а лишь поудобней устроился на расстеленной на земле куртке. Атмосфера уюта и вкрадчивый треск костра так сильно умиротворяли. Рон бы сейчас, наверняка, начал травить какие-нибудь глупые байки про лярв-призраков, летающих ядовитых ящеров, теней-душителей или коварных оборотней-перевертышей, принимающих облик того, кого они видят.

– Есть тут кто-то сейчас, кроме нас? – спросил Джесс у Бирна.

– Полно… – лаконично бросил тот. Друг, вообще, чаще всего не слишком многословен, если только не выпьет лишнего, или тема разговора его вдруг не захватит.

Джесс закрыл глаза и прислушался. Он не боялся ни духов, ни привидений, ни прочей загадочной нечисти. Тем более в компании Бирна. Лишь изредка с содроганием он вспоминал ту жуткую и абсолютно бесцветную, точно моль, старуху, что пыталась украсть его, когда он был еще пятилетним ребенком. Образ карги со временем стал зыбким и постоянно менялся. И иногда Джесс даже не был уверен в том, не приснилась ли ему злобная бабка в детских кошмарах. Однако тонкий белый шрам на горле всякий раз убеждал в обратном. Тем более, сны его частенько посещали настолько красочные и подробные, что вполне могли сойти за полноценную реальность. Есть же старинное поверье, что душа во время сна перемещается в иные миры, времена или жизни. Отчего и резко будить человека крайне не рекомендуется.

Последние лучи солнца, тем временем, угасли, и ночь вступила в свои законные права. Где-то далеко ухала встревоженная сова, а неподалеку в траве шуршали невидимые мыши. Джесс любил засыпать под звуки природы. В них чувствовалась древняя истинная свобода и, одновременно, естественный комфорт. Что-то вечное и почти не подверженное переменам, по-хорошему равнодушное ко всем твоим проблемам и бедам. Засыпая под треск костра и шёпот природы, Джесс знал, что Бирн разбудит его незадолго перед рассветом, чтобы самому немного вздремнуть. Друг всегда делал так, когда они ходили в походы вместе.

Сидящий неподалеку Бирн вдруг звонко каркнул, но Джесс даже не вздрогнул. Он уже давно привык к чудачествам друга. Где-то поблизости тотчас отозвалась ворона, а следом еще одна и еще. Будто отвечая им, на ветке встревоженно ухнул филин, а вдалеке натужно и тоскливо завыл волк. Значит Бирн просто общается с духами горы. Также, как и всегда…

Пригревшийся Джесс и сам толком не заметил, как провалился в тихо подкравшийся сон.

Утренняя прохлада коснулась сомкнутых век, мягко, но настойчиво вернув сознание из темных глубин небытия. Слегка приоткрыв их, Джесс с изумлением увидел незнакомую девушку, бесшумно опустившуюся на одно колено рядом с его головой, а затем настойчиво шепнувшую в самое лицо: