Впереди были трудные дороги к Победе.

Рассказ представлялся на рассмотрение конкурсной комиссии Оргкомитета литературной премии «Писатель года» РСП в 2017 году. Автор объявлен лауреатом литературной премии «Писатель года» за 2017 г., 3-я премия в основной номинации.

Олег понимал – отец умирает, он чувствовал это. Люди смертны, все уйдут в мир иной, и это произойдёт с каждым. Но как принять эту неизбежность, как с ней мириться? Да, девяносто два года, это очень солидный возраст. Война, два ранения, контузия, сложнейшие послевоенные годы, армейская служба, смерть жены… всё это зарубки на сердце. Каждый прожитый день давался отцу тяжело. Он почти не вставал, был худ, ел мало и неохотно, лекарства выбросил. Через силу шутил: «К чему они, только желудок травят». Но держался, держался, как мог. Он пытался не отвлекать родных от повседневных забот, а если уж и позовёт к себе – ясно, без их помощи никуда.

В то утро Олег, как обычно, заглянул к отцу.

– Доброе утро. Как ты, как себя чувствуешь?

Вопрос глупый, наверное, а что другое он мог говорить. Надо ведь что-то говорить. И ответ сыну был известен.

– Нормально, сынок, по годам и самочувствие. А у вас что новенького?

Олег знал, утренний разговор с отцом – это лекарство, которое тот принимает с особым желанием. Сегодня было что рассказать. Правнучка зубики первые показала. Внука Володьку в городскую хоккейную команду взяли. Вратарь, мал ещё росточком, но уже сейчас Третьяком кличут.

– Спасибо, сынок, рад за вас.

Отец прикрыл глаза, чуть повернул голову к сыну.

– Олежек, ты не спешишь? Может, поговорим, а то ведь жизнь идёт, а толком поговорить нам так и не удаётся.

Конечно, Олегу надо было спешить. И он, и супруга работали, так что их ждали повседневные трудовые будни. В часы, когда их не было дома, за отцом присматривала сиделка, месяц как наняли, женщина аккуратная, чистоплотная, отец был доволен.

– Давай-ка, сынок, отправь Наталью Сергеевну домой, а мы с тобой поговорим, пообщаемся, как в прежние времена.

Отказать отцу было нельзя. Олег позвонил шефу, тот «добро» дал, благо был знаком с ситуацией в доме. Жена Олега показала, где и что лежит из лекарств, продуктов, и, забрав сиделку, вышла из дому.

Олег присел на стул рядом с отцом. На прикроватной тумбочке лежала пара открытых альбомов, пачки старых писем, чуть ниже из выдвижного ящика выглядывал офицерский кортик, подушечка, к которой были аккуратно пришпилены отцовы награды. Не любил он держать их на пиджаке, эту небольшую подушечку сам сделал и частенько, особенно в последние годы доставал.

– Что, папа, альбомы разглядываешь?

– Да, сынок, к прошлому возвращаюсь. Не уйдёшь от него, тем более сейчас. Друзей вспоминаю, с мамой поговорил, вот её фото, помнишь, лучшее, наверное, из всех фотографий.

Отец взял в руки небольшую рамочку с портретом жены. Долго с полуулыбкой смотрел на неё. С фотографии мило улыбалась красивая, русоголовая, молоденькая девушка.

– После войны сделано. В сорок шестом, наверное.

Они помолчали. Это было умиротворённое молчание. Отец долго смотрел на фотографию. Затем, чуть прикрыв глаза, заговорил:

«Послушай, Олег, ты частенько просил рассказать меня о войне. И рассказывал я, многое тебе рассказывал. И как война для меня началась, и как призывался, и о ранениях своих. Но не сказал о главном. Почему я, пройдя все четыре страшных военных года, постоянно находясь на передовой, жив остался. А главным было то, что люди всегда рядом были.

Помнишь мои английские фронтовые ботинки, те, что и сейчас в кладовой лежат? Я говорил, всю войну эта английская обувка грела солдатские ноги. А вот как они мне достались – я не рассказывал. Так вот, дело было в ноябре сорок первого. В окопах мы под Можайском мёрзли. Ботинки эти старшина Иван Кузьмич приволок. Не принёс, а именно приволок, обстрел в те дни был мощнейший, а у меня день рождения, девятнадцать стукнуло. Откуда он проведал, что родился я в этот день, – уж и не знаю, а вот подарок сделал, от всей роты подарок был. А когда он ботинки эти ползком тащил к окопчику – пуля шальная каблук ему на сапоге оторвала. Смеялись мы, мол, ботинки мог бы и вместо своих подпорченных сапог забрать, так нет, он мне подарок принёс. И вот подумаешь: вроде пустяк подарок этот. Сколько таких сапог да ботинок солдату выдавали. А нет, не просто это. Ведь жизнью человек рисковал, мог не без сапога, без головы остаться.