– Проверить обоснованность содержания в психиатрической лечебнице Райзмана Якова Исаевича. Проследить судьбу его квартиры и законность её переоформления. И заодно пусть посмотрят общее положение дел в этом заведении. Что-то тут того… Не того…

Опытный офицер ничего записывать не стал, только молча кивнул.

Александр Васильевич брёл по плохо расчищенной асфальтовой дорожке неуютного больничного парка, ожидая, когда к нему приведут Райзмана. Настроение у директора ФСБ было – хуже некуда.

Вскоре на дорожке появился санитар, который вёл пристёгнутого наручником больного. Оба были в солдатских ватниках, только у санитара поверх ватника был накинут белый халат, а на голове впопыхах надвинутая медицинская шапочка.

Санитар хотел что-то сказать, но взглянул на угрюмых офицеров охраны, которые беззвучно возникли за спиной шефа, и передумал. Он молча отомкнул наручник и, больше не заботясь о судьбе больного, ушёл.

Райзман был высок, сутул и болезненно худ. Его лицо производило странноватое впечатление: казалось, кожа ему досталась на пару номеров больше чем требуется, поэтому глаза, нос и губы как бы выглядывали из глубоких складок. А вот улыбка была хорошей – доброй, открытой и доверчивой.

– Здравствуйте, Яков Исаевич, – мягко сказал генерал, – жаль, что мы встречаемся в столь неуютном месте.

Райзман улыбнулся:

– В сущности, здесь не так уж плохо, только вот с книгами беда… Я ведь не могу не читать, а мне не дают. Ну то есть не дают читать, сколько я хочу… Вам знакомы «Гадкие лебеди» Стругацких?

– Разумеется.

– Вот, я в некотором роде мокрец из «Лебедей». Мне всё время нужно читать, а то помру. Здесь есть библиотека, но… Вы понимаете…

Директор ФСБ в самом начале разговора оказался в неудобном положении: он легко мог пообещать Райзману смену клиники и даже выписку, но врать генерал не любил и не хотел. А вдруг его собеседник и правда болен? Поэтому он, тщательно подбирая слова, ответил:

– Понимаю, мы постараемся сделать для вас как можно больше.

Райзман заглянул своему неожиданному гостю в лицо:

– Мы? А кто эти могучие «мы», могу я спросить?

– Я – директор Федеральной службы безопасности России.

– То есть КГБ новыми деньгами?

– Ну не совсем, но будем считать, да.

Райзман не удивился и не испугался. Он шёл рядом с генералом, явно получая удовольствие от незапланированной прогулки без санитара и полной грудью вдыхая зимний воздух с запахом подтаявшего на солнце снега, талых лужиц и тёплого асфальта.

– Мы хотели бы получить у вас консультацию. Мне сказали, что вы – один из крупнейших специалистов в области религий Древнего Египта. Это справедливо?

– Как я могу оценивать себя? Кое-что я знаю…

– Превосходно. Тогда не могли бы вы прочитать мне маленькую лекцию о сущности религии Древнего Египта?

– Вот прямо здесь и сейчас? – удивился Райзман.

– Да, если возможно.

– Это… так удивительно и неожиданно… Я не готовился, и вообще…

– Это ничего. Говорите как сможете. Если я что-то не пойму, переспрошу.

– Н-ну… Пожалуй, можно попробовать.

– Вот и отлично. Вам не холодно? Мы можем перейти в помещение.

– Нет-нет, давайте лучше погуляем, для меня это нечастое удовольствие…

– Что ж, пожалуйста.

Райзман задумался и пару минут шёл молча.

– Пожалуй, начну я так, – сказал он. – В пантеоне Древнего Египта было великое множество богов и богинь, мы даже не знаем, сколько именно. Вам надо понять с самого начала, что, в отличие от христиан, иудеев или мусульман, египтяне не были народом Писания. Какой-либо древнеегипетской Библии до нас не дошло, да и не могло дойти, поскольку её просто не существовало. У них был совсем другой тип религии, совершенно непривычный нам, понимаете? Это надо уяснить с самого начала, это очень важно. Нельзя подходить к египетским верованиям, скажем, с христианским аршином – получится полная чепуха.