Потом пришел охранник. Он уже не раз приходил сюда. Он хочет, чтобы я пошла с ним, я не хочу. Когда он попытался силой утащить меня с собой, то старик и еще несколько мужчин попытались защитить меня. Он бил их, а они не сопротивлялись, у них не было сил. Он валил их на пол и бил ногами, пока они не затихали. Хорошо, что вернулась смена, охранник тогда убежал. Они все умерли… я приношу с собой смерть… Тринадцатый сказал, что это не так, что не смею так о себе думать. Я верю ему, он всегда говорит правильно.

Тринадцатый много рассказывает. Зоркий сказал, что если мы не будем разговаривать, то станем бледнее своей тени. Я долго думаю об этом, я думаю, что Зоркий прав. Другие обитатели барака садятся к нам, тоже слушают, но они все время молчат. Девятый думает, что они разучились говорить. Я боюсь, что тоже стану такой же без лица, я не хочу. Когда я одна в бараке, то я иногда просто смотрю в одну точку и не двигаюсь. Потом вскакиваю и мою пол, но через час снова сажусь у стены. Я тогда начала разговаривать сама с собой, придумывать песенки, так легче, когда вокруг ни души, гудит ветер за окном и снег летит. Тогда мне кажется, что я одна на свете – это страшно так думать.

Завтра я пойду с Тринадцатым, Девятым и Зорким в шахту. Белый чувствует себя лучше. Я не могу больше убивать. Я поставлю им утром воду и еду, они ждут этого. Они сами мне это предложили, чтобы я не видела их смерть. Вечером мы похороним их рядом с бараком, там уже большой могильный курган, так его назвал Тринадцатый. Он читал, что так хоронят своих друзей боги, когда хотят приходить к ним, разговаривать с мертвыми. А у нас все здесь друзья, кроме охранников – это не люди! А Тринадцатый считает, что они люди, тогда я не хочу быть человеком! Тринадцатый говорит, что я тоже человек. Я не понимаю, у нас же нет с ними ничего общего, кроме тела? Тринадцатый смеется над моими рассуждениями, я зла на него! Он не хочет мне все толком объяснить!

Завтра пойдем в шахту. Я хочу все увидеть сама.

4-й месяц 253 года, день 39.

У меня дрожат пальцы, но я пишу. Тринадцатый сказал, что я должна все записать.

Сегодня мы ходили на шахту. Я следила за работой компрессора, он очень громкий. Когда он перегревался, я отключала его, и мы ждали, когда он остынет. В шахте нечем дышать и очень жарко. Когда мы поднимались наверх, я радовалась. Воздух наверху казался мне сладким.

Я взяла с собой высушенные листы каши и стала кормить ребят. Я сама есть не хотела. Они натопили в шахте снега, пить хотелось очень сильно. Я не заметила, как меня сзади схватил этот охранник. Он поволок меня по снегу.

Ребята побежали за мной, но он сбил Девятого ударом элеткрошокера, а Зоркому ударил железной палкой в лицо. Я увидела, как его кровь брызнула на снег. Я страшно заорала и укусила этого охранника. Он отпустил меня, и я убежала в шахту. Я врезалась в Тринадцатого, он услышал крики и бежал на помощь. В его руках был пневмомолот. Охранник бросился на него, пытаясь ударить шокером в лицо, но Тринадцатый левой рукой, правая у него еще болит, выбил шокер из рук охранника и ударил его пневмомолотом по голове.

Охранник упал, его каска треснула. Все было в крови, но сквозь нее я увидела, что голова его треснула. Я не испугалась, я стояла рядом и смотрела на мертвого охранника, как из его головы вытекает кровь и что-то белое. Тринадцатый сказал, что это наш мозг. Я думала, что он другой, сильный, а мозг оказывается мягкий, беззащитный.

Прибежали Девятый и Зоркий, у него все лицо было в крови. Я вытерла его, умыла снегом, один глаз его опух, но он все видел. Девятый сказал, что надо торопиться. Он с Зорким схватил тело охранника и бросил его в вагонетку. Они дотолкали ее до старого карьера и сбросили вниз. К нам подкатили еще вагонеток и засыпали тело охранника сверху камнями. Все, кто работал в шахте, вышли наружу, выкатывая все новые вагонетки, засыпая тело. Через полчаса уже ничего нельзя было разобрать, черная форма охранника скрылась под камнями и снегом. Тринадцатый взял себе палку с электрошокером. Он привязал ее к ноге, ее не было видно, но он не мог согнуть ногу. Он сказал, что теперь у нас есть оружие. Зачем оно нам?