Когда напуганный или ушибленный ребёнок сидит в материнской утробе и боится сделать лишнее движение, он переживает конфликт между стремлением самовыражаться, исследуя возможности своего тела и стремлением затаиться, не подавая признаков жизни, чтобы о нём забыли и не причинили ему вреда. С тех пор разделённость и противоречивость становятся главными его качествами. Ярче всего они проявляются в постоянном зависании между жизнью и смертью; между бытием и небытием.
Владея всей информацией о том, сколь огромный вред психике человека наносят враждебные ему мысли и действия в утробный период его развития, трудно удержаться от того, чтобы не стать противником абортов.
Тем не менее, я отношусь к ним нейтрально – ведь рождение человека в твоей семье еще не означает, что ты сможешь в дальнейшем любить его и обеспечить ему достойную и счастливую жизнь.
Однако мы решительно посоветовали бы всем потенциальным матерям, оказавшимся помимо своей воли в интересном положении, принимать решение по возможности быстро и действовать, исходя из принятого решения, незамедлительно. Чем меньше вы будете колебаться, тем меньше мучений ребенку и себе самой вы нанесете в дальнейшем (независимо от того, будете вы его рожать или нет).
Следующей, третьей вероятной травмой в период формирования Силы, являются роды – то есть, собственно переход к самостоятельному физическому существованию.
Известно, что роддома и больницы с родильными отделениями повсеместно вытеснили народную практику домашних родов под предлогом безопасности жизни ребенка – однако ирония Матрицы как раз и состоит в том, что рожденные в медицинских учреждениях дети лишаются ощущения безопасности гораздо чаще детей, рождённых дома.
Как появилось на свет подавляющее большинство людей, рождённых в прошлом веке? Как только голова малыша показывалась из утробы, доктор захватывал ее (а ведь прикосновения отца ребенок знает еще до рождения и ждет их) холодными резиновыми перчатками, затем вытягивал или выталкивал ребенка из утробы и тут же перерезал пуповину. Ценная материнская кровь выливалась из перерезанной пуповины на пол, а ребенок начинал задыхаться: его легкие не успевали перейти от внутреннего кровяного дыхания к внешнему – они все еще были забиты мокротой и слизью. Тогда доктор переворачивал его вниз головой и, держа за ноги, шлепал по спине или ягодицам (или же заводил ему в горло трубку, чтобы отсосать мокроту).
Ребёнок шёл в этот мир открытым, любящим существом, ожидающим теплых рук отца и нежных прикосновений… Как только он появился, его захватил скользкий и холодный материал, в глаза ударил резкий свет ламп, а в нос – вонючий больничный воздух; незнакомый человек заставил его задыхаться, а потом начал бить. После этого его положили на каталку и увезли от матери – не положено ей быть рядом с ребенком, пусть отдыхает.
Чтобы понять, что в этот момент чувствует крошка, нужно вспомнить о том, что груднички очень близоруки – они видят всего на 30—50 см. Их первый глобус – материнское лицо, находящееся на этом расстоянии от их законного места на теплой материнской груди. В лице матери заключён весь его первый мир, который чуть позже он начинает исследовать своими ручками.
Исчезновение материнского лика в первые часы жизни ребёнка можно сравнить с ощущениями взрослого человека, которого внезапно схватили за шиворот и вышвырнули из его родного, понятного и обжитого дома далеко в открытый космос, где даже звёзды не светят.
Неудивительно, что люди среднего и старшего возраста очень боятся беспомощности, одиночества и смерти – и Матрица успешно пользуется этим, насаждая новые и новые страхи.