Практически не принимаю участия в разговорах, не считая тех моментов, когда ко мне обращаются напрямую. Больше наблюдаю и прислушиваюсь, но ничего важного никто не обсуждает. Даже ни слова не говорят об утренней поездке к Барьеру. Роудс и Маршалл почти не разговаривают, а угрюмый Хэйс вообще не произносит ни единого слова, отстраненно уставившись в тарелку и о чем-то задумавшись. И это на данный момент напрягает сильнее всего.

После обеда все разбредаются по своим делам, на кухне остается только Шеннон. Вызываюсь помочь ей с уборкой. В отличие от плиты, посудомойкой я пользуюсь мастерски.

– Тори? – со сквозящим в голосе сомнением окликает девушка.

Ставлю очередную тарелку в посудомоечную машину и вопросительно смотрю на Шеннон.

– Что?

Она немного мнется и чуть сильнее нужного сжимает в руке салфетку, которой протирала столешницу. Не тороплю, дожидаясь, когда она решится.

– Ты правда… – она запинается, подбирая слово. – Осматривала наши комнаты?

Не сдерживаю смех и качаю головой, продолжая улыбаться.

– Нет конечно.

Шеннон неловко смеется и смущенно краснеет.

– Прости, что подумала такое.

– Да, не страшно, – отмахиваюсь я. – Моя репутация говорит сама за себя.

На это она ничего не отвечает, зато выпаливает, покраснев еще сильнее:

– Откуда тогда узнала про белье?

Удивленно приподнимаю брови и уточняю:

– А там и правда что-то необычное?

Девушка смущенно отводит глаза, и я снова смеюсь. Заканчиваем уборку в уютном молчании, после чего Ортега убегает в лабораторию, а я все-таки решаю выйти на улицу, чтобы пройтись по территории. Покидаю кухню и шагаю на выход, но в холле останавливаюсь, едва не столкнувшись с мрачным Хэйсом. По всей видимости, у него нет настроения на общение, поэтому я отступаю в сторону, чтобы без разговоров обойти его и продолжить путь, но этому не суждено сбыться.

– Брюст? – летит в спину.

Оборачиваюсь и вопросительно приподнимаю брови, встретившись с не очень-то дружелюбным взглядом исподлобья.

– Что? – спрашиваю осторожно, не желая провоцировать конфликт, хотя на языке так и вертится вопрос о том, почему он так странно себя ведет. Но вместо этого прошу поспешно: – Зови меня Тори.

Хэйс смеряет меня безразличным взглядом, только после этого заговаривает:

– Утро начинаем в шесть с пробежки. Затем душ и завтрак. После, два часа теории. Разминка в зале с перерывом на обед, получасовым отдыхом, а затем полноценная четырехчасовая тренировка.

Чувствую, как глаза буквально лезут на лоб. Что это за график такой?

– Прости, ты сказал четыре часа?

В глубине черных глаз моего выжившего из ума куратора появляется нескрываемое раздражение.

– В первую неделю да, так как ты новичок. Постепенно будем увеличивать время.

Замечательно, мать твою!

Ошеломленно смотрю на него, не зная, как реагировать. Кого он собирается из меня сделать? Машину для убийств? Судя по тому, сколько придется тренироваться, убивать я буду голыми руками.

Не успеваю придумать ни одного ответа, который не прозвучал бы жалко или неуверенно, Хэйс объявляет:

– Встречаемся здесь в пять пятьдесят семь.

Даже рта раскрыть не успеваю, как он разворачивается и удаляется прочь.

А я так и стою, сжимая кулаки в бессильной ярости. Рано, ой как рано я обрадовалась, что меня хорошо приняли.

Без особых усилий покидаю теплую постель, быстро одеваюсь в удобную для пробежки одежду и смотрю на часы. Привычка к ранним подъемам выработалась давным-давно, благодаря вечной занятости на работе. Часы показывают, что у меня есть еще десять минут. Не тратя времени даром, сразу же отправляюсь умываться и чистить зубы, после чего закидываю предметы гигиены в комнату и спешу на выход.