Невероятная четкость сознания, лишенная мыслей, отметила одиночный огонек и пришла к выводу, что противник будет тоже один. Факел был тут же уложен в коридор, шедший к порталу, чтобы заинтересовать повернувшего в эту сторону светом вдали. Сам же, подхватив копья, метнулся навстречу врагу, радуясь, что ткань на ногах маскирует шум. Возле самого поворота, уже слыша тяжелое дыхание и уханье шагов, замер, направив копье сверху вниз. Второе отложил в сторону.

«Он один», – даже не мысль, а просто констатация услышанного.

И в момент, когда звук был совсем рядом, резко шагнул вперед, вонзая в не успевшего отшатнуться ящера копье, тут же на автомате выдергивая и пронзая еще несколько раз, будто стоя перед тренировочными отметками на стене. Удар в живот, следом в горло, и боевой крик обращается невнятным клокотаньем, удар в бедро уже упавшего на колени ящера и еще одна комбинация, бездумная, бессмысленная по бездыханному корпусу, но отработанная, оттого требующая ее завершить, не прерывая.

Уже потом пришло понимание, что сердце бьется, как бешеное, и, несмотря на царящее в душе хладнокровие, подрагивают руки.

В свете упавшего из рук противника факела тускло бликовали стены и матово смотрелась зеленая кожа рептилии, павшей от моей руки. По отрезам серой широкой ткани, шедшей через его тело, расплывалась синеватая кровь. Пригляделся – морда тоже расцвечена диагональной синей полосой, хотя туда я не попадал – горло распорото ниже. Откинутое в сторону копье – с виду куда добротнее моего, да еще с чем-то тускло-желтым… Усталым движением, будто не секундная схватка прошла, а мешки с цементом поднимал на девятый этаж, дотянулся до копья и без эмоций констатировал, приблизив острие наконечника к огню:

– Бронза. Смотрю, не простой ты зеленый, а?

И тут же встрепенулся от этой мысли. Совсем расслабился. Мигом поднялся на ноги, подхватив копье, и замер, вглядываясь в новый рукав коридора. Вроде, никого, но затягивать не стоит.

Чуть замявшись и понимая некую дикость того, что собираюсь сделать, но все-таки склонился над поверженным противником и положил руку ему на грудь.

– Да нет, бред, – был готов я признать фантастичность того, что произошло в первый раз.

Но ладонь вдруг просела, уходя внутрь тела на глазах рассыпающегося пылью ящера… Только тряпки одеяния остались на камне. А кожей правой руки вновь почувствовался небольшой камешек.

– Зеленый, – хмыкнул я, поднеся круглый мутноватый окатыш к глазам.

Уже без паники отметил, как он растекается по ладони, наполняя ее жаром. Но на этот раз он не пожелал размазываться по телу, да даже на прикосновение другой руки не отреагировал. Занял всю правую ладонь вместе с пальцами, словно половина перчатки, мигнул изумрудно-зеленым и исчез, будто не было никогда. И никакой волны тепла.

– Это что сейчас было? – Тихо озвучил я свое непонимание, глядя на чистую кожу.

Но затем что-то послышалось из дальнего конца нового коридора, и я, охнув, принялся сворачивать свою деятельность в этом мире. Подхватил трофейное копье и факел, не глядя сгреб другие вещи, оставшиеся от ящера, закидывая какие-то бусы, обломок узорного камня, ленты, с десяток бронзовых ромбиков и два грубоватых кольца в полотно, свернул его на манер мешка, подхватил свои копья, бегом промчался до своего ответвления с порталом и оставил все там, стряхнув трофеи чуть в бок от лаза. Затем вернулся до перекрестка, развернул ткань и тщательно разровнял следы в песке за собой.

О заваливании прохода и иной шумной деятельности и речи быть не могло. Во всяком случае, не сегодня.

Портал с кругом яркого пламени смотрелись окошком в родной дом, желанным и теплым. Погасил факел – мой к тому моменту прогорел, а со второго удалось сбить огонь, завалив каменной крошкой (под нее же отправилась мелкая добыча, с которой еще следовало разобраться).