Чем больше и тяжелее чужеродное вещество, попадающее в океан, тем агрессивнее ведут себя белые пузырьки. Джен разлетелась на части очень быстро. Стене океана даже не понадобилось окутывать ее со всех сторон – это в один миг сделали пузырьки. Джен успела увидеть, как лопаются вокруг нее мелкие полупрозрачные мембраны, превращаясь в одну большую. А потом к ней со всех сторон понесся холод. Но он был такой быстрый, что Джен не успела его почувствовать.

…Старк не мог помешать Джен. Она была ангелом, а ангелы вольны принимать решения относительно собственного будущего. Но как только Джен разлетелась, она перестала быть ангелом. Теперь Старк мог вмешаться. Он стремительно соединил свое тело, поймав, словно сетью, лучики, в которые превратилась Джен. И попытался вырваться из океана в сторону берега. Мощные волны отбрасывали Старка назад, на глубину. Всплыть вверх тем более не получалось. Океан не отпускал. Выхода не было. Более того, Старк чувствовал, что океан его втягивает целиком, что и сам он превращается в лучи со страшной скоростью, и от разлетевшейся Джен скоро не останется ни частички. Тогда Старк перестал цепляться за реальный мир и нырнул в океан целиком…

Дима Чахлык влетел в сад, когда все было кончено. Невысокий светловолосый парень сидел возле надломленного жеребенка, далеко от воды. Дима сгустился, спустился по каменным ступенькам и присел рядом. Парень поднял камешек и бросил его в сторону океана. Камешек самолетиком пролетел над очередной застывшей волной и медленно вернулся обратно.

– Она там? – спросил Дима, кивнув в сторону океана.

Старк отрицательно покачал головой:

– Джен больше нет. Но я сохранил память о ней, разбросал ее крупицы по разным старым мирам.

– Как? – удивился Дима.

– Влез в океан, дождался, когда она… Потом превратился в вихрь и разбрызгал… Куда подальше. Постарался в сторону… Догадываешься, в какую сторону я целился?

Старик скосил глаза на своего собеседника, усмехнулся. Дима смутился, покраснел. Когда Дима краснел, это было почти незаметно, ведь Дима был чернокожим ангелом. Дима понял, куда целился Старик, – конечно, в сторону Земли-4! И почему он усмехается, Чахлыку тоже было ясно.

– Я тоже хотел оставить память, – попытался оправдаться он. – Отсюда и похожесть.

– Ага. – Старик запустил тот же камешек в сторону океана еще раз. – Похожесть, ага… Хотел оставить память, ага… Оставил, ничего не скажешь! Причем сделал это за несколько лет до того, как Джен решила уйти. Супер. Ты хоть себе не ври, а? Кстати, ваша с Роном затея с «куклой ангелов» мне тоже не нравится.

– Но ведь она здорово пригодилась! – встал на защиту себя и Рона Дима. – Хоть мы и планировали все иначе, но…

«Оставим этот беспредметный разговор!» – устало подумал Старик. Дима кивнул. Они замолчали. Просто сидели рядом и молчали. Старик просто молчал, а Дима жевал жвачку. Когда он в последний раз жил человеком, он почти постоянно жевал. Иногда приятно было вспоминать старые дурные привычки.

– Ой, мамочки! – сказал вдруг Дима Чахлык, стряхивая пепел. – Ты не поверишь! На меня только что птичка накакала!

И он продемонстрировал Старику рукав. На чернокожем ангеле в этот раз была синяя с оранжевым ландшафтом гавайская рубашка. От настоящей гавайки она отличалась только тем, что была ненастоящая.

– Круто! – сказал Старик. – Слушай, я и не думал, что такой эффект будет и так сразу!

Они дружно задрали головы вверх. Над ними висел птенец обыкновенного скворца, недавно вставший на крыло. Птенец беспомощно трепыхался в воздухе, не понимая, что с ним происходит: он и падать не падал, и вперед не продвигался. Птенцу не могло прийти в голову, что сад мертвого ангела еще не ожил, что время в нем запустилось пока лишь для избранных, для тех, в кого угодили лучики поглощенных океаном воинов света. Дима и Старк рассмеялись.