С частными школами тоже всё неоднозначно. Прежде всего, они стоят денег, и больших денег. Меня особенно коробит понятие «matricula», когда платишь за то самое «просто так» – за сам факт зачисления. В отдельных школах этот сбор достигает десятков тысяч долларов. И это не отменяет лист ожидания! В нашем случае это куда более щадящий побор. Однако придётся платить за недели каникул, форму, учебники… Но это та цена, которую мы сочли справедливой за наше спокойствие в часы, что Стефан будет проводить в школе, и за два языка, на которых он предположительно сможет говорить – мы остановились на двуязычной англо-португальской программе.

Денежный вопрос – не единственная сложность в выборе школы. Значительная их часть имеет тот или иной религиозный уклон. Другая странность – отсутствие оценок в первые два года. Хотя дети идут в школу пораньше, чем у нас – в шесть лет, так что может, это и оправданно. Ещё бросается в глаза совершенно другой уровень тактильного общения: учитель обнимает детей при встрече, сами дети бегут обниматься, когда видят своего учителя в коридоре… Для Стефана это пока дикость. Мы его сейчас учим хотя бы улыбаться всем в ответ. Так ведь они всегда улыбаются! Понятно, что среднестатистическому российскому мальчику сложно всем зеркалить улыбки – куда там обниматься…

Нет оценок – зато есть рейтинги школ. Самая топовая – школа исключительно для мальчиков. Ученики так не отвлекаются от учёбы на всякое ненужное. Реальный аргумент. А как им потом с другой половиной человечества общаться?..

С равноправием тут, к слову, какая-то беда, по-моему. Я могу понять отдельные очереди в супермаркетах и спортплощадки специально для людей преклонного возраста. Но какая логика кроется в отдельных женских вагонах в составе поезда метро?..

—

В последние пару недель на глаза случайным – или неслучайным – образом попадались статьи разного авторства про российское школьное образование. Вернее, про то, что от него осталось. Ещё вернее, про то, чего больше нет. Названия, в общем, говорящие: «Детки в клетке», «Образование погибло», «Умные больше не нужны» и т. п.

Всё, как известно, познаётся в сравнении. Вот так, к примеру, обстоят дела со школьным образованием в Бразилии, в самой большой стране Южной Америки, ВВП которой обгоняет все другие государства региона.

За жизнью бразильской фавелы стоило подглядеть одним глазком, чтобы остаться под глубоким впечатлением. В том числе от условий, в которых живут и учатся дети. Понятно, что заманить туда хороших учителей непросто, особенно принимая во внимание уровень вознаграждения. Говорят, в какой-то степени этот пробел восполняют волонтёрские организации, так что я, насмотревшись разного и проникшись идеей про учение-свет, остановилась на одной такой организации с самым вменяемым сайтом и предложила свою посильную бесплатную помощь. Английский, например, говорю, могу детям преподавать. На это человек по имени Scott на идеальном английском мне ответил, что моя двухнедельная посильная помощь обойдётся мне в столько-то тысяч реалов. Я говорю, мол, вы меня не поняли, что ли, я помочь хочу. А мне в ответ: «Мы поняли, приезжайте на две недели, мы вас встретим, поселим с другими волонтёрами тут же, в фавеле Росинья, и преподавайте что хотите». В общем, эти фавельные школы некоторые предприимчивые Scott’ы превратили в как бы экзотические туристические маршруты с полным погружением.

Неделей позже я разговорилась с Лусией, тренером по теннису моего сына. Оказалось, что она, помимо преподавания в этой утопающей в зелени теннисной академии для таких маленьких везунчиков, как Стефан, преподаёт физкультуру в двух муниципальных школах, расположенных в разных фавелах. И я так эмоционально ей рассказывала про то, что хотела вот помочь с каким-нибудь, например, английским ребятам из Росиньи, а какой-то Scott вот что ответил… Лусия выслушала меня и сказала примерно следующее: «Деточка, ну какой английский? Они понимают значение не всех португальских-то слов, которые я им говорю. Когда я приезжаю на урок, на въезде в comunidade меня обыскивает полицейский с автоматом – он проверяет, нет ли наркотиков. Когда во время уроков за стенами школы начинается стрельба, дети знают, что делать: они бросаются на пол, закрывая голову руками. Когда я на прошлой неделе спросила у мальчика, почему твоя мама не подстрижёт тебе ногти, он ответил, что мама умерла при его рождении, а у опекуна на него нет времени. В обеих школах вместо спортивного зала – помещение размером двадцать квадратных метров. Принесённую мною теннисную сетку, которую хоть для интереса можно было бы как-то использовать, украли на следующий же день. Всё, с чем можно заниматься, я привожу и увожу теперь с собой…»