– Они такие, что и сами в ваши знаменитые пещеры полезли бы!

Верю.

– Свихнулись на легендах о сокровищах Атлантиды и Великой Тартарии!

Насчет сокровищ не уверен. Атлантиды не было точно, была Тартария.

– Не татарии, а Тартарии! С буквой "р" в середине.

Что за бред?

– Какие у нас сокровища?

– Вам виднее. Говорят, пещеры на километр вниз уходят.

– Больше! У нас под ногами огромный лабиринт! Но чтобы сокровища …

– Сам слышал рассказы о них! Петр Петрович рассказывал!

Я еще раз показал фоторобот главного. Александр Иванович удивился.

– Петр Петрович?

– Вам он по-другому назвался?!

– Петр Петрович, значит …

– Что он про пещеры говорил?

Серый молчал с минуту. Судя по дыханию и стуку сердца о грудь, таки взял себя в руки и решил, что если его обманули с именем, обманули и со всем остальным.

– Клад там … татарский … в шестнадцатом веке спрятанный … мы все лето две тысячи восьмого в пещерах провели … потом он исчез … хорошо хоть, заплатил …

– Он был один?

– Да. Остальных троих я не видел … он на самом деле не историк?

– Самоучка. Начитался литературы о непознанном и поверил в древние цивилизации … хотя, легенда про клад на пустом месте не появляется. Расскажите …

– Легенда про татарский клад есть, но она с нашими пещерами не связана.

– Расскажите!

Рассказывали мне долго и в лицах. Если отбросить лирику, татарская принцесса и ее возлюбленный охотник спрятали все девяносто девять возов ее драгоценностей в тайную пещеру, вход в которую может найти только добрый человек. И взять он может ровно столько, сколько ему будет нужно, чтобы стать счастливым. А если пожадничает, навсегда останется в пещере.

– И что, были такие счастливчики?

– Говорят, были. В тысяча восемьсот девяносто третьем году охотник Георгий Марусин неожиданно обрел приданное для своей невесты Ирины Ерофеевой …

Их сын Егор после гражданской гонялся за бандитами и недобитыми белыми по всей их области. В милиции прослужил до конца шестидесятых годов. Его фотографию тоже снял Николай и обработал Евгений для галереи таинственного Петра Петровича. Вернее, Михаила Ивановича, историка.

"Их уже проверили! Люди со всех сторон героические – но ничего оуттаарского у них нет!"

"А те, кто по пещерам красноармейцев водил?"

"У Кашиных пусто, до Горкиных и Саниных еще не дошли!"

Лето даже в Сибири жаркое. Солнце склонилось над горизонтом, и температуру поддерживают раскалившиеся за день асфальт на земле и кирпичи, из которых построены дома. А еще, звон – от комаров. Хоть защитное поле с самолета опускай! Вера согнала очередного кровососа и шагнула в тень. Глянула на часики.

– Засиделись мы у Александра Ивановича!

– Провожу Вас домой.

– Спасибо …

Прошли всего ничего – мимо промчался мотоцикл. Развернулся и подьехал к нам.

– Ой! Родик! А я вот, к Александру Ивановичу гостя водила.

– А теперь ведешь его в гостиницу?

Пора брать инициативу.

– Гость подумал, поздно вечером девушке опасно одной ходить.

– Какой учтивый гость!

– Скорее опытный. А еще, его невеста ждет. Такая, которую бросать было бы верхом глупости. Извините, Вера.

– Хочешь свою невесту в наши пещеры сводить?

– Думаешь, там интересно?

– Если только она не боится замкнутых пространств!

– Проверим. Посоветуй, куда лучше сходить.

– Поглубже!

– Родион!

– Вера! Садись!

– Я домой хочу!

– Садись, отвезу!

Она повернулась ко мне.

– Я поеду …

– Меня самолет ждет. Спасибо за знакомство с господином Серым.

– До свидания!

Она села сзади Родиона и обняла его. Мотоцикл взревел. С места рванул, словно ракета. Я проводил их взглядом. Послушал. Не смотря на скорость, в повороты Родион вписывается … пора и мне. Я отошел в тень. По пожарной лестнице взобрался на крышу и сел в свой самолет. Включил сканер. Пещера татарской принцессы должна иметь видимый обычным глазом вход. Или хотя бы характерные деформации окружающих пород и рельефа на поверхности …