– Кто вы такой и что вам нужно? – резко спросил мужчина, пытаясь разглядеть лицо под капюшоном. – Забирайте все, что хотите, только оставьте меня в покое и забудьте дорогу к моему дому! Молю вас!

– Не стоит. Не бросай напрасных слов, – ласково, почти нежно произнес Джулиан, убирая с лица капюшон. – Сейчас все для тебя закончится. Взгляни мне в глаза.

Сам не зная почему, лесник послушался. И в тот же миг он перестал принадлежать сам себе. Власть волшебных глаз Винтера захватила его в свой красивый плен. Магия, плескавшаяся на самом дне расширившихся зрачков, вырвалась наружу и принялась пить жизненную энергию жертвы. Очень скоро безвольное тело лесника упало на руки к своему убийце. Тут же Джулиан почувствовал, как освобождается его магия, и, вырываясь на свободу невидимым мощным потоком, находит родные заботливые руки своего хозяина. Чуть покалывало пальцы, сильно дурманило голову, зато душа наполнялась ощущением небывалой силы, мощи и власти. Исчезала неуверенность, исчезало чувство зависимости, сменяясь более привычными чувствами наглости, самонадеянности и строптивости. За это Винтер так любил свою магию. За это она так охотно отвечала ему взаимностью. Магия Великого Черного колдуна всегда была для него живым существом, живущим своей собственной жизнью, правда, неотделимой от жизни самого Джулиана. Не каждого она могла назвать своим хозяином, не каждому – подчиниться. Ее желания полностью совпадали только с желаниями Винтера, и это в течение многих лет удерживало их друг возле друга, пока не переросло во взаимозависимость.

Итак, магия постепенно завершила переход к своему хозяину. Когда Джулиан обернулся к своему другу, это был совершенно другой человек. На его чуть впалых щеках играл нездоровый румянец, изможденное после долгого трудового дня и бессонной ночи лицо приобрело необходимые краски жизни, волшебные глаза горели фантастическим золотым огнем.

– Джулиан, спустись с небес на грешную землю! – окликнул его Дик. – Поторопись вылечить нашего общего знакомого, пока он концы не отдал.

Приведенный в чувство справедливыми словами друга, Великий Черный колдун нагнулся над Оливером, скинул перчатки и положил ему руки на грудь. Мягкий белый свет сорвался с его аристократических тонких пальцев, объяв фигуру Томпсона; под его воздействием закрылась кровоточащая ножевая рана и затянулся сильный ожог. Оливер медленно и тяжело пришел в себя. Увидев перед собой знакомые лица (насколько знакомые, настолько и ненавистные), он, вероятно, пришел к выводу, что поторопился с возвращением в сознание, но притворяться было уже поздно.

– Что же вы меня не добили? – презрительно фыркнул он, осторожно вставая. Мир перед его глазами пошатнулся, угрожая поменять стены и пол в доме местами, и Джулиан поспешил подставить ему свое плечо, чтобы тот не упал.

– Мы не убиваем своих, – откликнулся Винтер. – Мы прекрасно понимаем, что ты нужен общине Черных. Как и ты понимаешь заинтересованность в наших с Диком жизнях все тех же Черных. Наша конфронтация никоим образом не должна отразиться на других.

– Ты забрал свою силу?

– Конечно. Неужели я должен был оставить ее тебе? Ты пойми, обладать такой сумасшедшей мощью не каждому по силам. Особенно, если эта мощь привыкла к одной хозяйской руке. Кто знает, как бы она отреагировала на тебя как на господина. Считай, что я тебя дважды спас.

– Можешь не рассчитывать на то, что я буду тебе обязан! – огрызнулся Оливер. – И… убери от меня свои когтистые лапы!

– Тебе не нравится мой новый маникюр? – Джулиан послушно отошел, мягко рассмеявшись в ответ на возмущенный восклик оппонента.