– Ну, ты, недоброшенный! Кто тебя просил высказываться? – наскакивал на меня Плывункельм.

«Хорошо, что он такой неуклюжий», – подумал я.

– Почему ты сердишься? Я не должен был повторять? Я не так что-то сделал?

Вдруг из-за подскакивающей пятиножки появился новый урод. У него между двух смотрелок и рта был какой-то нарост с двумя маленькими дырочками, которые то открывались, то закрывались. И на смотрелках неслышно хлопали какие-то мохнатые занавесочки вверх-вниз.

– Меня Живулька можно называть всегда, – многозначительно добавила странная голова без локаторов, но с какими-то плоскими наростами по бокам.

– Я Вилька. А всегда – это и при питателях? – уточнил я, начиная понемногу разбираться в здешних правилах.

– Всегда – это и при питателях, – урод быстро хлопнул мохнатыми занавесочками несколько раз подряд и продолжил. – После Пятнистого приходит Плоский, говорит свою речь и, если никто ничего не произносит, удаляется себе претихонечко! Плоскому надо или повторить слово в слово всё, о чём он проинформировал, или не отвечать вовсе. Иначе он будет повторять одно и то же. Пока у нас конечности не исчезнут! Понял?

– Не знаю пока. Скорее, нет. Надо было молчать? Или повторять слово в слово? – я огляделся вокруг, пытаясь понять ответ на этот трудный вопрос.

Но все смотрели на меня молча. Даже Плывун престал мельтешить и накрыл головой все свои топталки, а смотрелки прикрыл плавниками.

– Ну, ты с облака, точно! – опять Булькельм с этим непонятным, будто мы не на облаке…

А может, и правда, резервуар не на облаке? Надо выяснить. Но потом, сначала разберёмся с Плоским:

– Я всё-таки, не понимаю, что я должен был делать. Вернее, я понял теперь, что надо просто молчать. Но почему? Питатель же объяснял! А я понял! Почему надо было молчать?

– Потому что никому не интересно, понял ты или не понял! – снова занервничал Плывун. – Надо ЗАпомнить! Понял?

– Нет. Я запомнил. То есть, я понял. Запутали вы меня совсем, – я с надеждой уставился на Живульку.

– Я думаю, Плоский – не живой, – не подвёл меня урод. – Не может живой помнить и повторять слово в слово одно и то же бесконечно. Ты видел, чем он говорит?

– Не-ет, – удивился я.

– Вот то-то! Он как те, кого мы не видим, а только слышим. Он, может, не видит нас даже!

– Как это «не видит»? А смотрелка?

– Какая «смотрелка»? Пупырка-то? То-то и есть, что смотреть она смотрит, а видит ли? Большой вопрос! Мне кажется, это – не глаз! – значительно заключил Живулька, выдав под конец ещё одно незнакомое мне слово.

– А «глаз» – это что? – настороженно спросил я, ужасно боясь, что в процессе объяснения наслушаюсь новых неясностей и запутаюсь окончательно.

– А глаз – это твоя смотрелка! – на удивление просто объяснил урод. – Смотрелка – это тупой отражатель. Он не обрабатывает информацию. А ты, судя по твоим бесконечным вопросам, стараешься всё не просто обработать, но и переварить окончательно!

Значит, глаз! «Переварить окончательно…» Окончательно – это до конечностей? Сделать частью своего моря. Хорошо. Ну, да. Сначала в моём море были только мама и папа. Потом остров. Теперь этот резервуар. А! Вот что имел в виду Булькельм, когда говорил, что нам будут обзор ширить. Я как бы в себя всё складываю. Перевариваю. Понятно. Правда, что значить «переваривать» – не понятно. Хорошо! Ширимся дальше. Я в резервуаре. А резервуар где? И где эта розовая сторона и остальные стороны? И почему уроды – угроза Благому Стоянию?

– Живулька, а почему уроды – угроза? Я так понял: Благое Стояние нас боится. Мы страшные, потому что у нас есть конечности. Что-то мне самому страшно: что значит плавление?