Райан: Расскажите, пожалуйста, о той фотографии с Мелани. По слухам, вы как-то обмолвились, что терпеть ее не можете.

Питер: [Вздыхает] На момент той фотографии Мелли только исполнилось пятнадцать. Но это открыло ей совершенно другой мир, поменяло траекторию наших жизней, и думаю, совершенно естественно, что я принимаю это близко к сердцу.

Райан: Вы жалеете, что взяли Мелани на открытие Lange London?

Питер: Да. Это одно из немногих сожалений в моей жизни. Как я уже сказал, эта вечеринка изменила все. Мелли вообще не должна была там присутствовать. К тому моменту Зара работала в бизнесе около девяти месяцев. Она занималась работой в HR и трудилась в поте лица, подыскивая необходимый персонал для флагманского отеля. Я хотел взять ее на открытие и показать, к открытию чего она приложила руку. У Мелли была школа, и мне казалось, она слишком юна для такого. Поначалу она сильно расстроилась, что Зара пойдет, но я поговорил с Мелли, и мы решили, что Санни, наша соседка, зайдет присмотреть за ней. Я пообещал Мелли показать отель и пообедать с ней где-нибудь на следующей неделе.

Райан: Разве человек в пятнадцать лет недостаточно взрослый, чтобы побыть без присмотра один вечер?

Питер: Полагаю… это зависит от ребенка.

Райан: Вы имеете в виду «подростка»?

Питер: Хорошо, от человека. Мелли год назад потеряла маму и была крайне подавлена эмоционально, что совершенно естественно. Я пытался не навязываться, дать ей погоревать по-своему. Я пытался ей сочувствовать, но то, что она делала… Наверное, она проверяла мои границы.

Райан: Каким образом?

Питер: Когда Мелли думала, что я не замечу, она могла тайком стянуть бутылку вина из подвала. Она не раз возвращалась домой слишком поздно после встречи с друзьями, и мне было совершенно очевидно, что она выпивала. Обычные подростковые дела, но в отсутствие Линды я совсем не понимал, как вести себя в таких ситуациях. Нелегко говорить об ошибках, которые я совершал с Мелли, нелегко в них признаваться. Я чувствую сильную вину за те случаи, когда не видел… Когда не защищал ее.

[Пауза]

Райан: Может быть, возьмем паузу, сэр Питер?

Питер: [Сквозь кашель] Нет, все в порядке. Итак, на чем мы остановились? Вечеринка в честь открытия. Как я уже говорил, Мелли не должна была там присутствовать. За неделю до события Мелли зашла к Санни на мороженое и каким-то образом тайком налила водки себе в напиток. Домой она пришла знатно подвыпившей. Я винил в этом скорее Мелли, а не Санни, но доверие исчезло к обеим сторонам, и я не знал, с кем еще можно оставить дочь, кто будет свободен в таком срочном порядке, кто мог бы присмотреть за ней так, как мне нужно. Так что в момент помутнения рассудка я разрешил ей пойти на открытие, но чтобы она ни на секунду от меня не отходила, и я изо всех моих чертовых сил старался сделать так, чтобы для нее там было ужасно скучно. Я представляю себе ваш следующий вопрос. Вы спросите меня, что на ней было надето. Ну тут Мелли меня обскакала. Я ясно дал понять, что она должна надеть что-то адекватное, и когда за час до того, как должны были подать машину, она спустилась вниз в черном платье по колено с серебристым кардиганом-накидкой, честно сказать, у меня отлегло. Я думал, придется раз десять сказать: «Иди переоденься!»

Мы подъехал к отелю, и я первым вышел из машины, чтобы открыть девочкам дверь. За огражденной зоной толпилось около дюжины фотографов, вспышки камер слепили меня, и все, о чем я тогда мог думать, это как бы быстрее проводить девочек внутрь. Так что я не обратил внимания на Мелли, когда она вышла из машины без кардигана, а ее адекватное черное платье оказалось платьем с открытыми плечами и почти на десять сантиметров короче на бедрах. Мелли отошла от меня, повернулась к фотографам и начала позировать, словно профессионал: рука на бедре, сияющая улыбка – так, словно она делала это всю свою жизнь. И именно эта фотография с оскаленной улыбкой моей пятнадцатилетней дочери, которая больше уже не была папиной дочкой, она-то и попала во все таблоиды.