– Вам что-нибудь говорят такие имена как Микаэла и Сорго?

– Это всё, что вас интересует? Не такой уж и сложный вопрос, как я опасался… Что касается имени Микаэла, то это женская форма еврейского имени Михаил. Переводится, как "подобный богу", ну, или "подобная богу" в случае с Микаэлой. Известные женщины с таким именем в основном спортсменки, модели и артистки… Скажем так, не отмечено оно в истории печатью интеллектуальности… По поводу Сорго – тут тоже всё просто. Нет такого имени. Скорее уж, это кличка… Сорго – травянистое растение. Применений у него много. Самое известное, пожалуй – из него делают веники. В сенях вашего дома, я заметил рядом с мусорным ведром веник светло рыжего цвета – он как раз сделан из сорго.

– Веник?! – я не знал, чему больше удивился: многогранным знаниям Курта или тому, что Свидетель с соседнего с Микаэлой участка назван в честь растения, из которого делают веники.

– Именно. Веник. Гибкие, но в то же время прочные стебельки, уложенные в плотную структуру. За не имением веников, сделанных из современных материалов – удобная и незаменимая в домашнем хозяйстве вещь… А на счёт клички Сорго – смею предположить, что она дана человеку, обладающему внешними чертами, присущими венику, сделанному из сорго… Кто дал ему такую кличку – большой шутник…

Но что-то на лице Курта не было и намека на улыбку, да и меня на смех не пробило – скорее, во всём этом чудилось что-то таинственное и зловещее. Я не заметил, как налил и выпил ещё водки – на этот раз даже вилкой не занюхав. Курт присвистнул:

– Надеюсь, увеличение темпа пития не вызвано моим объяснением слова "сорго"? Будет обидно, если это негативно скажется на выполнении ваших служебных обязанностей…

– Каких обязанностей? – опешил я.

– Самых что ни на есть служебных. Вы же, как я понял, числитесь свидетелем на этом участке дороги. Руководство доверило вам ответственное дело. Не собираетесь же вы его игнорировать?

– Конечно, не собираюсь… – машинально ответил я. – Но… Почему это вы вдруг, собственно говоря, так обеспокоились моими обязанностями?

– Да вы не переживайте так сильно! – Курт дружелюбно улыбался, запотелость со стекол очков сошла, и я увидел сквозь них близко посаженные глаза, противоречащие улыбке, источающие, как мне показалось, жесткий, колючий, немилосердный взгляд. – Я уже довольно долго иду по дороге, лично знаком, без преувеличения, не с одной тысячью таких же как вы свидетелей. С некоторыми общался не один день. Меня, в определённом смысле, даже можно назвать знатоком свидетелей… И, как думаете, что я могу сказать конкретно о вас?

– Что? – разговор становился настолько для меня необычным и интересным, что я совершенно перестал чувствовать действие выпитой водки.

– Вы уникальная личность – свидетель, который пустил меня в свой дом. Остальные, несчетное количество, как я ни напрашивался, как ни изгалялся, даже на порог меня не пускали… Говорили, что для таких как я есть мотели, гостиницы, трактиры и так далее… Везде бесплатная еда и кров. Ешь, пей, живи где хочешь и сколько хочешь. Но под свой свидетельский кров не пускали… В отличие от вас… Вы пустили, дали возможность хозяйничать, я попарился, одел ваш халат, приготовил вашу еду, сижу за вашим столом… И ничего… Поэтому, смею вас заверить, вы – уникум, среди всей своей свидетельской братии – исключение из правила…

Как так? Неужели это правда – никто из тысяч свидетелей, к которым он обращался, не пустил его на порог? Только я? С Петрой всё ясно – она бы ни за что не пустила этого проныру в свою обитель. Там даже я, её сосед, никогда не бывал. Но остальные-то! Неужели ни одного не нашлось, кто бы пустил Курта к себе в дом? В это не верилось. А если это правда, то – не совершил ли я чего-то запрещенного?