«Чего ж в ней такого особенного? Лопочет не по-нашенски, одета странно, без обуви. Что-то с ней стряслось, однозначно. И кто-то оч-чень не желает, чтобы я нашел ее. Неспроста. А может судьба свела?» – парень нервно хохотнул последней своей мысли. Будучи убежденным материалистом, он не принимал подобные мистические взгляды, и сам поднял бы на смех, отважившегося на такое высказывание пару часов назад.

Пару часов… Как давно это было, казалось – в другой жизни. Как все изменилось за это короткое время, реальность неожиданно совершила безумное сальто и встала с ног на голову (а может наоборот – так было всегда, просто он, дурак, жил в неведении?).

Он вдруг будто увидел себя со стороны: молодой человек посреди темного переулка рядом с распростертым в беспамятстве ребенком и трупом жестоко забитого чудовища. А в сотне метров – тело уничтоженного им же громилы.

И что дальше? Неотложка, полиция… И как он будет объяснять случившееся? Рассказать правду? Ну да… Кто примет всерьез такую бредятину? Да если и поверят – на нем мертвяк, это убийство, хоть и самооборона (а это еще доказать надо).

Нет уж, тут задерживаться нельзя.

– А, как пойдет… – зло сплюнув, он зашвырнул окровавленную биту подальше в кленовые заросли, шагнул к лежащей и, не забыв об опостылевшей магазинной сумке, осторожно взял девчонку на руки, прислонив хрупким телом к своему плечу. – Лёгонькая какая, лет четырнадцать, не больше. Да она ж совсем окоченела, в холщовой накидке-то, в октябре…

Укутав ее своей курткой, он двинул к подъезду.

Лифт уже месяц, как на ремонте числится. Ничего, с таким грузом на пятый – не проблема.

На третьем входная дверь 118-й квартиры тихонько скрипнула, и в проеме нарисовалась до тошноты знакомая физиономия Варвары Самуиловны – старой сплетницы, которая всюду совала свой нос, подобно своей тезке из русской пословицы.

– Батюшки! Это как понимать, Серёженька?! – узкие щелочки глаз соседки округлились до размера пятака. – Напоил бедняжку – и домой, насильничать? Боженьки, да она дитя совсем! Ты чего ж творишь-то, непутевый? Про педофилов в новостях насмотрелся?

«Вот, блин, влип…».

И тут же, словно вспышка в мозгу – спасительная идея. Ночин зачастил, импровизируя на ходу, стараясь добавить в голос уверенности и озабоченных ноток:

– Да вы что, баб-Варь?! Это же Юлька, племяшка моя, еще вчера приехала в гости. Разве не видели? Очень хотела Москваград поглядеть. Вот и водил ее сегодня весь день по городу, с самого утра, показывал красоты столицы. Умотал салагу совсем. Молодежь-то у нас хлипкая, сами знаете. Она в кофейне как навернула две порции блинов со сметанкой, так прямо там и вырубилась на сытый желудок, не добудишься. Ну, я вызвал машинку – и домой. Что тут криминального-то? А вы уж из меня маньяка сделали. Обижаете.

Как нельзя кстати, названная Юлей что-то буркнула неразборчиво, словно во сне, неосознанно подтверждая речи несостоявшегося извращенца.

– А обувь где? Почему босая?

«Вот же глазастая баба! Ничего не упустит», – войдя в раж бывалого враля, Серёга тут же нашелся, кивнув на продуктовый баул, с трудом удерживаемый и без того занятой рукой:

– У нее туфли на размер больше оказались (купила, что понравилось, по моде, дуреха), в такси слетали все время, вот я и сунул их в пакет, чтоб не потерять. Хотите – покажу?

– Не стоит, – старуха скривилась, с трудом пряча разочарование от ускользнувшей сенсации. – Я тебя, Ночин, уже, почитай, годков тридцать знаю, потому и верю. Не способен ты на пакость, это видно. Ладно, ступай, а то не донесешь груз-то.

– Пока, баб-Варь.

«Тридцать… Ха! Мне всего двадцать шесть. Ладно, главное – пронесло. Вроде повелась, 02 звонить не будет, надеюсь», – с трудом освободив одну руку, он звякнул ключами и распахнул дверь.