Руки сами потянулись к предмету, ладони любовно обхватили рукоятку, поиграли с балансом (чистый металл, такой штукой и убить можно), пара размеренных взмахов и… Серёга сдался, отправив «игрушку» в тележку для покупок.

Постепенно сознание возвращалось в обычное состояние, пытаясь как-то оценить, обосновать недавние внутренние изменения.

«Что со мной творится, бес возьми?!».

Ответа не было.

«Ладно, потом разберемся. Пора!».

Прохладный октябрьский ветерок освежал голову, объемный, но легкий продуктовый пакет не оттягивал руку. Быстрым шагом он миновал магистраль и свернул в кривой слепой переулок, ведущий к дому. Не любил он это место: глухо, темно (ни одного уличного фонаря), злые мрачные вязы нависают над головой…

Вдруг…

Еще ничего не произошло, но он уже знает: опасность! Вновь резкий толчок изнутри, подсознание обжигает кипятком предчувствия угрозы, тело стремительно мобилизуется, переходит в режим боя: реакция обостряется до предела, мышцы гудят в предвкушении адреналинового взрыва.

Через секунду – крадущийся шорох сзади…

Ночин резко разворачивается, вовремя, как оказалось.

В полумраке вырастает сутулая фигура здоровенного (на целую голову выше его), плечистого, коротко стриженного братушки в драных джинсах и серой шерстяной толстовке. В правой лапе гамадрила хищно поблескивает лезвие ножа. И – тишина. Ни тебе угрожающего шепота, ни требования денег – ничего.

Сергей упирается взглядом в лицо агрессора, и тут же понимает: какие, на фиг деньги – у этого типа одна цель – убить, ничего более. Это уже не человек – кукла, зомби. В застывших глазах ни грана мысли, только ледяная чернота абсолютного безумия, расширенные зрачки – будто два колодца в бездну небытия.

Пора! Он это чувствует. Словно древняя память тысяч поколений предков подсказывает: в таких ситуациях действовать надо загодя, на опережение.

Ночин словно преображается в супермена, его движения неожиданно быстрые, по-кошачьи грациозные. Бандит только делает шаг вперед, поигрывая клинком, а Серёга уже успевает аккуратно опустить пакет с продуктами, быстро извлечь оттуда драгоценную биту, перехватить ее покрепче и нанести резкий удар по вооруженной руке налетчика – все за долю секунды.

Выпад получился на загляденье – предплечье врага безвольно повисает, бесполезный нож падает на асфальт и – все та же жуткая тишина. Странно. Он ожидал чего угодно: крика боли, трехэтажного мата, рыка зверя, но не этого пугающего безмолвия, словно перед ним не живое существо, а каменный заговоренный голем.

Верзила не отступает. Хоть и безоружный, он продолжает напирать (конечно, такой и голыми руками удавить может запросто).

«Вот гад, как бульдозер!».

В груди – ни капли страха, только два совершено не сочетаемых чувства: отстраненный трезвый интерес холодного разума и разгорающееся пламя ярости в груди.

Упырь делает еще шаг вперед и тут же получает хлесткий кросс алюминиевой булавой по лицу (и откуда взялись рефлексы?). Четко слышен хруст ломаемой челюсти. Вражина падает на одно колено, но вновь упрямо пытается подняться.

«В натуре – как терминатор, неубиваемый. Да, такого бизона обычными тычками не остановишь. Нужен радикальный ход. Тут не до сантиментов: или он, или я».

Решение принято.

В следующем ударе участвует все тело: упругий толчок ноги разворачивает корпус, который придает дополнительную инерцию плечу-предплечью-кисти, конечности выплескивают всю мощь энергии в сокрушительный выпад – головка металлической дубины врубается точно в висок душегуба, ломая кости черепа.

Глухой звук падения, и – все та же тишина.

– Уф-ф… – с удивлением Ночин обнаруживает, что его собственное дыхание ровно, размеренно (будто в кресле, перед телевизором, а не на ринге). Он смотрит на поверженного, и понимает – тот больше не поднимется, никогда.