Сноу что-то крикнул мне сквозь оглушающе громкую музыку с растянутой до ушей улыбкой, но я его так и не расслышал. Однако это ничего не изменило. Через пару секунд парень вдавил педаль газа ещё сильнее, и я впервые в жизни почувствовал себя космонавтом, всеми силами боровшимся с тошнотой и лапшой быстрого приготовления, которая так и норовила выбраться из моего пищевода.

Уши заложило от громкой музыки, а от прыжков «хонды» по неровностям трассы меня и вовсе чуть не выворачивало наизнанку. Но мне всё это нравилось. Потому что на мгновение я сумел позабыть обо всём, что тревожило мою душу, и сейчас просто отдыхал, слившись в единое целое с красивым соло на электрогитаре под бой ритмичных барабанов.

Кажется, я даже был счастлив, если не считать тошноты.

Изабелл Мэри Санчес, недолго думая, спряталась в подвале многоэтажного дома. Как ей казалось, это было единственное безопасное место, где её не могли обнаружить те, кто вел на неё охоту. И в какой-то степени она оказалась права: в подвале бы никто не посмел её побеспокоить и спросить, чем она занимается, в отличие от других мест, где её просто не оставляли в покое. Она не любила глупые вопросы и больше всего ценила тишину. Тишина означала одиночество, а значит, и отсутствие личностей, которые могут посчитать своим долгом вмешаться в её личные дела. Изабелл по своей природе не любила людей и большие шумные компании. И всё потому, что она не понимала их, а они её. В ней это было заложено ещё с детства, и поэтому девушка вела затворнический стиль жизни, не имея ни друзей, ни подруг, то есть никого из близких людей, с кем бы могла поговорить и решить свои проблемы. Иззи считала это правильным, так как никто не должен был знать, что знала она. Для неё эти знания были допустимы, для других – смертельны, как граната без чеки в руках глупой обезьяны. И именно из-за них она должна была держаться подальше от простого народа, дабы защитить их от самой себя. Грустно, и всё же она считала это равноценным обменом за ту тайну, которую ей приходилось беречь изо дня в день; подписавшись на это, уже никто не имел путей отступления. Она всегда знала об этом и напоминала себе всякий раз, когда дело между ней и каким-нибудь непосвящённым человеком доходило до дружбы или же романтических отношений. Как бы ей ни хотелось рассказать – девушка не могла. Изабелл была одним из немногих Смотрителей, хранителем неразглашаемой информации, и стоило хотя бы крупице тех знаний слететь с её губ, как человека, узнавшего истину, ждала бы немедленная гибель. Это были жестокие, но необходимые меры. И такова была судьба Иззи Санчес, выбравшей трудный жизненный путь.

Всё утро девушка бродила по залитому утренним солнцем городу в поисках нового укрытия, пока наконец не стала спотыкаться от усталости на ровном месте. Выбор её пал на каменный дом со статуями в самом старом районе города, где жили либо богачи, либо коренные жители городка, передававшие свои квартиры из поколения в поколение. Но на самом деле Изабелл было плевать, кто там жил, её сейчас волновало лишь закрытое безлюдное пространство, потолок и четыре стены, а подвал мощного трёхэтажного дома соответствовал всем перечисленным требованиям. Девушка надеялась успеть подготовиться к тому моменту, когда придут они. Собственная безопасность для неё означала очень многое, ведь если она что-то упустит из виду, то ошибка может стоить ей головы.

Проникнув в небольшое темное помещение, пропахшее сыростью, она тут же принялась за дело: расставила свечи по определенной схеме, нарисовала мелом и солью знаки на полу, а сама села в центр нарисованного треугольника с несколькими свечами, фонарем, спичками и огромным тесаком для самообороны, если