Слайкер посмотрел на все это с глубокой печалью, и карты замелькали в его руках со скоростью ветра. Он всегда это делал, когда наклевывался длинный разговор. И на этот раз изменять привычкам он не имел желания. Комиссар Ли оценил реакцию друга и подытожил, что только они да полицейский фотограф не разлучили пищу с желудком. К этому времени все остальные присутствующие пожалели о плотном завтраке.
Когда друзья вышли из флигеля, Слайкер заговорил:
– Ничего подобного в жизни не встречал. Ни на культовый обряд, ни на каннибализм не похоже, – карты в его руках замелькали еще быстрее.
– И это все? – отреагировал Бред. – Где же сочувствие?
– Действительно, мне очень жаль. Теперь я не притронусь к пище до завтрашнего утра.
– Я был лучшего о тебе мнения, – Бред Ли развел руками. – В таком случае место под пальмой уже не занято.
– Я завтракаю в семь, а ты разбудил меня в шесть.
Любая встреча двух старых друзей, какой бы она ни носила характер, всегда начиналась с мелких колкостей, и когда надлежащий ритуал подходил к завершающему этапу, разговор переходил непосредственно к делу.
Слайкер вынул из колоды карт шестерку треф и рубашкой вниз протянул другу.
ШЕСТЕРКА ТРЕФ ОЗНАЧАЛА, ЧТО ПОРА ПРИСТУПИТЬ К ДЕЛУ.
Глава 10
БАНК НА АВЕНЮ ФРЭНСИСА РАШЕЛЯ. 9:00 утра
По дороге в банк Жаннет не могла избавиться от одной навязчивой мысли:
Как я умудрилась оставить диск на работе? Я ведь точно помню, как положила его в желтый конверт, а теперь он пуст. Нет, может, мне все это кажется? Со вчерашнего дня мне многое кажется… С беременными женщинами такое происходит, я где-то читала…
Невольно на ум пришли строки из какого-то заумного медицинского справочника.
Беременные женщины, вынашивающие ребенка на стадии от 3-х до 9-ти месяцев, подвержены сонливости, излишней нервозности и забывчивости и т. д. в том же духе. В очень редких случаях протекание беременности сопровождается галлюцинациями. Вроде умно, но, по сути, бред…
Кажется, автор этих строк даже защитил докторскую диссертацию.
Памятуя об этом, молодая креолка внимательно осмотрела свой кабинет: перерыла ящик стола, заглянула под стол и в сейф. И ее осенило:
Да нет же, мне ничего не кажется. Я точно помню. Я все отлично помню. Я положила диск в конверт, конверт в сумочку, а потом…
Жаннет вспомнила, как у часовой башенки – уменьшенной копии лондонского Биг-Бена – ее окликнул молодой красивый француз и вернул сумочку.
Пропажу диска Жаннет обнаружила лишь сегодня утром. Но теперь, когда она все вспомнила, тайное становилось явным. "Значит, он выкрал диск из моей сумочки, – думала Жаннет, – но зачем?"
Жаннет вспомнила о записной книжке и извлекла ее из сумочки. "Так-так… – она перелистывала страницы. – Нет, не это, не это. Ах, вот!" Крупным кривым почерком было написано следующее: "Отель Бю-Валлон, 97-я комната. Жан-Пьер Лефевр".
Жаннет смутилась.
Если он украл диск, тогда зачем он дал свой адрес? Не вижу смысла! После смерти Андрэ происходит много непонятного.
Глаза Жаннет были закрыты, она откинулась в кресле за рабочим столом и думала. Она думала о смерти мужа, о компьютерном диске, о внезапной перемене в поведении Брейна Лихмонта и о книге, которую непонятная сила заставила ее схватить. Но чем больше она пыталась что-либо понять, тем больше путалась в своих мыслях.
Нужно уходить в отпуск. Смерть Андрэ выбила меня из колеи окончательно. И кто сказал, что работа – спасение от проблем? Видно, кто-то перепутал работу с отдыхом. А что если мне сменить обстановку? Махнуть в Европу не глядя.
Пять минут спустя Жаннет входила в пропитанный табачным дымом кабинет Брейна Лихмонта. Чтобы прижать тому хвост и уйти в отпуск. УБЛЮДОК потягивал сигару и, уткнувшись в стоявший на столе маленький цветной телевизор, смотрел местные новости. Гвоздем утренних новостей было сообщение о двух найденных телах, с которых целиком была стянута кожа. Журналисты рассуждали о якобы появившемся на острове маньяке и просили не терять бдительность.