На семинар по философии я опоздал, причем опоздал крайне неудачно. Когда я постучался в аудиторию, господин Отрепьев (это наш семинарист-философ, и это не прозвище, а фамилия) как раз думал, кому бы ему задать очередной философский вопрос. Когда я открыл дверь, повод для размышлений отпал сам собой.

– Можно войти? – робко спросил я.

– Можно, – сказал Отрепьев и тут же спросил: – Как вы думаете, господин Гончаров, Бог есть?

Я как шел к своему месту, так и застыл. Такой вопрос, будучи задан неожиданно, может сбить с толку любого человека, а на меня, все еще страдающего от похмелья, он подействовал поистине ошеломляюще. Потом я вспомнил, что одна из последних лекций была посвящена Фоме Ак-винскому, и приободрился. Пару лет назад я ощутил интерес к религиозной философии, и за то время, пока этот интерес не угас, успел ознакомиться с трудами нескольких околорелигиозных философов. Так что эту тему, как ни странно, я знал.

Я подошел к своему столу, повесил сумку на стул, повернулся лицом к преподавателю и ответил, стараясь говорить внятно, как хороший студент, а не сумбурно и неразборчиво, как человек, не успевший прийти в себя после недавнего перепоя:

– Думаю, что Бог есть. Впрочем, с другой стороны, проверить это невозможно – если бы Бога не было, его бы придумали. А если Бог есть, я не думаю, что возможно понять его настолько, чтобы это привело к каким-либо практическим последствиям. Поэтому вопрос о бытии Бога не то чтобы неактуален, но… является второстепенным, что ли.

Когда я все это проговорил, мне показалось, что ответ на вопрос сформулирован мною великолепно, и искренне удивился, когда аудитория заулыбалась. Отрепьев тоже улыбнулся и спросил меня:

– Значит, доказательства бытия Божьего, сформулированные Фомой Аквинским, вас не убеждают?

– Во-первых, там множество логических ошибок…

– Приведите пример.

– Например, Фома Аквинский говорит: «Каждое движение имеет свой двигатель, и, значит, самое первое движение имело свой перводвигатель, и этот перводвигатель и есть Бог». Но, согласно механике даже не Эйнштейна и даже не Ньютона, а Галилея, движение возможно и без двигателя.

– Вы, Гончаров, понимаете это доказательство слишком упрощенно, Фома Аквинский имел в виду не только и не столько механическое движение. Под движением он понимал движение материи в общем.

– В том числе и радиоактивный распад? – Я набрался наглости перебить преподавателя.

– В Средние века феномен радиоактивного распада был неизвестен, но ход вашей мысли вполне очевиден. Вы считаете, что радиоактивные материалы распадаются самопроизвольно и беспричинно. Но, с точки зрения истинного христианина, радиоактивный распад происходит тоже по воле Бога.

– Странно, что в этом случае воля Бога выражается теми же математическими законами, что и бросание монетки.

– Божья воля непостижима. Проявления сущности Бога могут показаться нам странными или даже глупыми, но не нам о них судить. Странно, что мне приходится вам это объяснять.

Папа говорит, что, когда он был молодым, православие еще не было в России государственной религией. Официально и сейчас у нас церковь отделена от государства, но во всех школах Закон Божий является обязательным предметом. Необязательно учиться в православной школе, можно выбрать мусульманскую или еврейскую, можно даже считать себя атеистом, но большинство людей на атеистов смотрят косо. Считается, что хороший человек должен быть в меру религиозен, а атеизм – это признак ущербной личности. Это неофициально, в официальных анкетах, например, при приеме на работу можно не указывать вероисповедание, но, если его не указать, вряд ли тебя примут куда-нибудь, кроме как ассенизатором. Мой папа всем говорит, что он убежденный атеист, но ему можно – он человек уважаемый, бывший космонавт, и его взгляды терпят. А если я заявлю во всеуслышание, что не верю в Бога, на меня в лучшем случае посмотрят как на дурака. Не знаю, зачем я сейчас начал честно излагать свои философские мысли, возможно, виновато похмелье. Но, раз начав, я уже не смог остановиться.