, знаешь, которую садовник пересадил весной в новый горшок, – цветет? Пожалуйста, не забудь мне ответить!), и птички так весело щебечут! А твоя бедная Ильза сидит в душной комнате и не может порезвиться на воздухе, как бывало дома – выбежишь, когда только вздумается! Не грустно ли это, папуля? Мне всегда в такие моменты вспоминается наш мопс – мы его запирали в комнате за то, что он грыз все подряд. И мне, как ему, хочется лапкой царапаться в дверь и жалобно визжать: “Выпустите меня, выпустите же скорее!”

Да, не особенно приятно сидеть вечно взаперти. Дома я могла делать, что хотела, убегала на двор, в конюшню или в поле, и везде за мной бежали Диана с Тирасом! Ах, как чудесно это было… Теперь, верно, Дианины щенки совсем большие? Как там поживает Боб? Ты только его никому не отдавай, папа, он самый хорошенький!

Ах, как бы мне хотелось теперь увидеть всех: и собак, и лошадей, и Йохана! Тут у нас все так строго, все делается по расписанию. Встаешь, завтракаешь, учишься, все в назначенные часы… И это ужасно! Я часто хочу спать по утрам, но должна вставать, едва пробьет шесть часов. Как хочется иногда пойти в сад, но приходится сидеть за этой отвратительной партой!

Ах, вообще, папочка, как я подумаю, какие у нас все девочки умницы и какая я глупая! Они все, решительно все, умнее меня! Если бы я осталась дома, то была бы счастливее, не знала бы, по крайней мере, как я глупа!

Ты бы посмотрел, как замечательно рисует Нелли! Недавно она нарисовала углем голову ньюфаундленда: чудо как хорошо он у нее вышел, ну как живой! И как прекрасно она играет на рояле, ей бы концерты давать!

Нелли меня всегда утешает: ничего, говорит, научишься, сначала все кажется трудно. Но ведь я уже месяц как серьезно занимаюсь науками, а толку мало! Я все больше и больше сознаю, как много еще мне нужно учиться.

Самый страшный для меня день – это среда, из-за урока рукоделия. Он проходит с трех до пяти в столовой. Окна у нас всегда открыты настежь, и я с тоской смотрю в сад. Просто не сидится иногда, так и хочется выбежать, залезть на липу и почувствовать всю прелесть полной свободы… А тут сиди смирно, шей либо вяжи! Теперь я учусь вязать чулки. Представляешь, милый мой папочка, какой ужасной работой должна заниматься твоя Ильза!

Фрейлейн Гюссов говорит, что женщина должна уметь все делать по дому. Она невероятно удивилась, когда услышала, что я не умею вязать чулки… А по-моему, это одно мучение, тем более что все носят покупные фабричные! Ты себе даже вообразить не можешь, что это за адская работа! Я никак не могу к ней привыкнуть.

Знаешь, у нас есть пансионерка – Мелани Шварц, красивая девочка, но она любит говорить “ужасно хорошо”, “ужасно плохо” – и это ужасно раздражает. Недавно она увидела мой чулок и сказала: “Ты ужасно вяжешь, Ильза!” Вот видишь, папа! Я ничего не умею!

Во время урока рукоделия мы должны говорить на французском или английском. По-французски я разговариваю неплохо, но по-английски! Все получается ужасно, так плохо, что мне стыдно открывать рот. Нелли такая добрая, всегда мне помогает. Вообще, мы с ней усердно занимаемся каждый день вдвоем с пяти до шести: когда другие девочки отдыхают после чая, она дает мне уроки английского.

Ты меня спрашиваешь, есть ли у меня подруги. Есть: Нелли и еще шесть девочек из моего класса, но Нелли я люблю больше всех.

В следующий раз я тебе обязательно всех опишу, а то сегодняшнему письму не будет конца и края. Только одно я тебе еще скажу: среди них есть одна – поэтесса-писательница. Интересно, правда?

Когда мы гуляем (ежедневно с двенадцати до половины второго, сразу после занятий, и с пяти до семи после обеда), я всегда иду с Нелли. Мы гуляем попарно, длинным строем и не должны оглядываться по сторонам или останавливаться. Это ужасно скучно! А мне иногда так и хочется взять да убежать далеко-далеко за горы… И не возвращаться в свою тюрьму!