– А кто знал про деньги?

– Да все! Понимаете, все! Николай Иванович ни от кого ничего не скрывал! Он утром на планерке и сообщил, что к трем часам едет в кассу…

– И Василий с Тоней это слышали?

– Ну, конечно. Говорю же, все слышали! Родители тоже знали многие… Радовались…

– А что, дети эти, погибшие, действительно были такими отстающими? – Меняя тему, поинтересовался Макс и я одобрительно кивнул.

– Да что самое интересное, обычные дети. Только в последнее перед событиями время, были они какие-то… испуганные, что ли. Не знаю, как вам это объяснить, но все им мерещилось что-то, то таракана увидят…, то паука. Кричать начинали, чуть не до истерики…

– Ну, пауки-тараканы в то время – обычное явление

– То-то и оно, а у них прям истерика начиналась. Даже когда директор СЭС вызывал и все обработали.

– Какой приговор суда был? – Задал я новый вопрос.

– А суда и не было…

– Как так? – Удивился я.

– Так Николай Иванович не приходя в сознание, в больнице и умер.

– А Антонина? Что с ней стало?

– Она тоже пропала. Вместе с мужем.

Больше мы от директрисы ничего нового не добились. Она разволновалась от нахлынувших воспоминаний и пришлось звать медсестру, чтобы она сделала укол от давления. Убедившись, что с женщиной все в порядке, мы откланялись и быстро ретировались.

– Ну, что скажешь, сыщик? – Обратился я к напарнику, закуривая новую сигарету.

– Ну, скорее всего, эта парочка все спланировала заранее. Жена постаралась с грантом, муж устроил поджог. Не верится мне в неисправную проводку..

– Почему? Школа ветхая, электричество давно не проверяли… – Я с интересом ждал, что ответит сержант

– Ну, не знаю. Просто не может же вот так удачно пожар начаться…

– А тебя не смущает тот факт, что проводка не могла так легко поджечь парты, заметь, которые стояли посередине класса… И столько едкого дыма, при том, что обгорело-то всего ничего…

– Реактивы? – Задумался Макс. – А пока суд да дело, по дальней лестнице, и к директору за денежкой?

– Может и так!

– Но детей зачем убивать?

– Может, чтобы больше паники нагнать, может еще какие мысли были… – Размышлял я. – Может хотел опыты свои над детьми скрыть. Ходили же слухи… не на пустом месте…

– Да, случись разбирательство, а оно обязательно бы случилось, могли и еще в чем противозаконном уличить. И что теперь? Нашу парочку-то директриса не опознала…

– А теперь у нас есть все основания припереть мать и сына к стенке. Откуда они в таких подробностях знали материалы дела? Этих Дягилевых? И на каком основании они носят их фамилию? Поддельные паспорта? – Я посмотрел на кислую мину Макса. – Что, сержант, разочарован в профессии? Небось думал, что…

– Ничего я не думал! – Разозлился напарник. – Есть хочется! Могли бы хоть у директрисы поесть, предлагала же…

– А вдруг она в чем замешана, а ты с ее ручек пообедал?! – Погрозил я ему пальцем. – Не забывай, где мы работаем! У нас каждый человек – подозреваемый! А поесть, мы и в поезде сможем. Командировочные оплачиваются. Нестеров премию обещал…

– Тогда, давайте поспешим, Борис Петрович! – Макс почти бежал, а я еле успевал за ним. – Поезд отходит через три минуты!

Когда я, уставший, голодный и продрогший, в три часа ночи ввалился в квартиру, Женька потягивая пивко, сидел перед телевизором. Мне ужасно не хотелось читать ему нотации по поводу распития спиртных напитков и позднего бдения, но родственный долг и ответственность перед сестрой все-таки заставили меня пробормотать несколько слов о неблагодарности, подростковой дури и не соблюдении врачебных рекомендаций. Племянник ничуть не смутившись, весело помахал мне рукой: