Интересно, сколько ей лет? На вид не больше двадцати трех, хотя на деле она наверняка старше. Валерка намекнул, что у нее есть дети, и что, если я раскину мозгами, то пойму, от кого. Ведь мужа у Петушок нет, а вот гарантии в «Сезаме» имеются.

Ерунда. Я посоветовал Валерке заткнуться и не пороть чушь. Этой части слухов я, в отличие от него, не поверил. Куприяновы не Вороновы. Были бы от деда, носили бы его фамилию, а не какую-то дурацкую «Петушок». Или я не знал характера своего родственника. Но вот прельститься вниманием молодой девчонки дед вполне мог. И отплатить ей за «симпатию» местом своего секретаря. Другого объяснения тому, как она здесь оказалась, не было.

Но, к черту! Какое мне дело до всего этого, когда я должен удержать корпорацию в руках? И почему один вид этой Рыжей меня злит? Неужели всё из-за двух бессонных ночей и моего нежелания возвращаться в город?

Я обвел взглядом свой новый кабинет, и вновь вернул его на секретаря. Мне еще во многом предстояло разобраться, и в том числе закрыть вопросы: насколько глубокие у Петушок связи в «Сезам»? И действительно ли ей можно доверять?

– Я не пойму, о чем вы, Андрей Игоревич? Можно конкретнее?

Я расстегнул на пиджаке пуговицу и ослабил галстук.

Можно, но зачем? Ведь и так всё поняла.

– Нельзя, – коротко отрезал.

– Т-то есть, вы хотите, чтобы я ушла?

– А вот мысли, Петухова, вы читаете куда лучше. Я еще сам не решил, чего хочу, – честно признался, снимая с себя пиджак и перекидывая его на спинку стула, прежде выдвинув последний из-за стола, – но не уверен, что мы с вами сработаемся.

– Но вы меня совсем не знаете!

– Зато наслышан о вас, как о ценном кадре! – жестко ответил девушке, не дав ей договорить.

Этот день еще не успел перевалить за полдень, а уже казался слишком длинным из-за его переездов, информации и людей. Из-за Валерки, путавшегося под ногами, и его чёртового языка.

Боюсь, что сегодня я со многими был не сдержан, желая остаться один.

Петушок побледнела и замерла, в волнении приоткрыв губы. Ахнула, на этот раз почти не слышно:

– Ах, так?

Оставив в покое вазу, девушка нервно взяла в руки графин и отошла от стола. Прижав стеклянный сосуд к груди, остановилась на ковре и приподняла подбородок.

В ее позеленевших глазах что-то мелькнуло на миг, словно высеклись искры, и на короткую секунду мне показалось, что она собирается меня им огреть.

Еще чего не хватало!

Смерив новую подчиненную ледяным взглядом – от стройных ног до головы, я подошел ближе и решительно отнял у нее графин. Вернув его на стол, вновь повернулся к девушке.

– Скажите, Петухова, пока мы одни: есть что-то, о чем я должен услышать лично от вас и, возможно, сохранить это в секрете? Это важно! Я предпочитаю знать всё о скрытых на пути рифах, прежде, чем плыть в фарватере.

Мы стояли в шаге друг от друга, но она держала мой взгляд. А вот мне стало интересно, это цветы сейчас так приятно пахнут зеленью летних колокольчиков и ирисов, или… сама Петушок?

Хм, ну и мысли. Определенно у меня давно не было женщины, раз уж мой мозг задает подобные вопросы в самое неподходящее время. Зря я перед вылетом отказался заехать к Анне, хотя она ждала. Отношения между нами и так расстроились в последнее время, а теперь и вовсе непонятно, когда смогу вернуться в Германию.

Хотя, может, всё и к лучшему. Будет повод выяснить с моим бизнес-партнером, куда наши встречи нас завели – в тупик, или на развилку дорог.

– Нет, Андрей Игоревич. Никакой информации «лично для вас» у меня нет, – исполнительно отчеканила Рыжая, вернув лицу уверенность. – А что касается непосредственно «Сезама», то буду рада поделиться с вами любой информацией. Жду распоряжений!