Кто-то более умелый, чем верный истине, заметил, что девственная чистота церкви ни разу не была нарушена расколом или ересью до дней правления Траяна или Адриана, когда со смерти Христа прошло около ста лет. Мы же можем уточнить, что в эти годы ученикам Мессии предоставлялось больше свободы в вопросах веры и отправления культа, чем когда-либо позже. По мере того как границы сообщества христиан постепенно сужались и духовная власть господствующей партии становилась все суровее, многих самых почтенных ее членов призывали отречься от своего особого мнения; это их возмущало и служило им толчком к тому, чтобы утверждать свое мнение, сделать дальнейшие выводы из своих ошибочных взглядов и открыто восстать против единства церкви. Гностики считались самыми воспитанными, учеными и богатыми из тех, кто назывался христианами; их название, означавшее «самые знающие», было то ли принято ими самими из гордости, то ли иронически дано завистливыми противниками. Среди них не было почти ни одного еврея, а главные основатели этого учения, кажется, были родом из Сирии или Египта, где жаркий климат влечет и ум, и тело к лени и созерцательности в делах веры. Гностики примешали к вере в Христа много величавых, но невразумительных утверждений по поводу вечности материи, существования двух начал и мистической иерархии невидимого мира, заимствовав их из восточной философии и даже из зороастрийской религии. Бросившись в эту широкую пропасть, они тут же оказались во власти необузданного воображения, а поскольку неверных путей бесконечное множество и они разнообразны, гностики понемногу распались на более чем пятьдесят различных сект, из которых самыми известными стали базилидиане, валентиниане, маркиониты и позднее манихейцы. Каждая из этих сект могла похвалиться своими епископами и паствой, своими учеными богословами и мучениками; вместо Четырех Евангелий, признанных церковью, эти еретики создали множество историй, в которых дела и речи Христа и его апостолов были приспособлены к принципам веры той или иной секты. Гностики добились успеха быстро и на огромном пространстве. Они заполнили Азию и Египет, закрепились в Риме и порой проникали в западные провинции. В основном они возникли во II веке, процветали в III и перестали существовать в IV или V в результате широкого распространения более модных споров и действий подавлявших это учение властей. Хотя гностики постоянно нарушали покой религии и часто бесчестили ее имя, они не задержали развитие христианства, а, наоборот, способствовали его прогрессу. Новообращенные христиане-неевреи, чьи самые сильные возражения и предрассудки были направлены против закона Моисея, могли быть допущены во многие христианские общины, которые не требовали от их необученных умов никакой веры в прежние откровения. Постепенно их вера укреплялась и становилась больше, и в итоге церковь получила пользу от завоеваний, сделанных ее самыми закоренелыми врагами.

Но какими бы разными ни были мнения православных, эбионитов и гностиков о божественности или обязательности закона Моисея, им всем одинаково были свойственны та пылкость в вере и то отвращение к идолопоклонству, которое отличало евреев от остальных народов Древнего мира. Философ, который считал языческую религию сочетанием человеческих обмана и заблуждения, мог прятать презрительную улыбку за маской благочестия, не опасаясь, что его насмешка или снисходительность навлекут на него недовольство каких-либо невидимых – или, как он считал, воображаемых – сил. Но первые христиане смотрели на установившиеся к тому времени языческие религии иными глазами, в которых было больше ненависти и угрозы. Все они – и церковь, и еретики – чувствовали, что поклонение идолам создали демоны, демоны покровительствуют ему и являются предметами этого поклонения. Тем мятежным духам, которые были исключены из числа ангелов и сброшены в глубины ада, было разрешено и после этого ходить по земле, терзать тела и соблазнять души грешных людей. Вскоре демоны открыли для себя естественное стремление человеческого сердца чтить Божество и употребили во зло это стремление: ловко отвлекли людей от поклонения Творцу, сами не по праву заняли место Верховного Божества и незаконно присвоили себе почести, предназначенные ему. Успех этой злой затеи позволял им сразу удовлетворить свои тщеславие и жажду мести и получить единственное удовольствие, которое они еще могли испытать, – надежду сделать род человеческий соучастником своей вины и своего несчастья. Христиане уверовали, или по меньшей мере вообразили себе, что эти демоны распределили между собой роли главных языческих богов: один демон стал Юпитером, второй – Эскулапом, третий – Венерой, а четвертый, возможно, Аполлоном; имея перед людьми преимущества – гораздо более долгий жизненный опыт и тело из воздуха, они оказались в силах с достаточным мастерством и достоинством исполнять те роли, которые взяли на себя. Они скрывались в храмах, устанавливали праздники и обряды жертвоприношения, изобретали сказания, пророчествовали, часто им позволялось совершать чудеса. Христиане, которые, вставив в свою картину мира злых духов, смогли так легко объяснять их вмешательством любое сверхъестественное явление, с готовностью, даже с большой охотой признавали истинность самых причудливых вымыслов языческой мифологии. Но у христиан вера в них сочеталась с ужасом. Малейший пустячный знак уважения к религии своего народа христианин считал уже уступкой демону – почетом, который оказан непосредственно злому духу, и восстанием против величия Бога.