Развитие христианства происходило не только в границах Римской империи. Согласно первым отцам церкви, которые толковали факты путем пророчества, новая религия менее чем за сто лет после смерти своего Божественного Создателя уже проникла во все концы земли. По словам Юстина Мученика, «нет ни одного народа, греческого, варварского или какой-либо еще человеческой породы, как бы он ни назывался и какие бы нравы ни имел, каким бы невеждой ни был в искусствах или сельском хозяйстве, живет ли он в палатках или блуждает по свету в крытых повозках, среди которого бы ни воссылались во имя распятого Христа молитвы к Отцу и Творцу всего сущего». Но это пышное преувеличение, которое даже сейчас трудно было бы совместить с реальным положением дел, можно считать всего лишь слишком поспешной атакой благочестивого, но неосторожного писателя, который насколько сильно желал чего-то, настолько же в это и верил. Однако ни вера отцов церкви, ни их желания не могут изменить историю. Все-таки остается несомненным фактом, что германские и скифские варвары, которые позже подчинили своей власти римскую монархию, находились во тьме язычества и что даже в Иберии, Армении и Эфиопии попытки обращения этих стран в христианство не имели никакого успеха, пока скипетр не оказывался в руках православного императора. Правда, до этих пор различные случайности войны и торговли могли распространить неточное знание Евангелия среди племен Каледонии и среди жителей пограничных областей на Рейне, Дунае и Евфрате. По другую сторону последней из этих рек Эдесса рано восприняла христианство и твердо держалась за него. Из Эдессы христианство, точнее, его основы, легко проникло в греческие и сирийские города, подчинявшиеся преемникам Артаксеркса, но, похоже, оно не произвело глубокого впечатления на умы персов, чье вероучение в результате труда хорошо дисциплинированного сословия жрецов было построено гораздо более умело и прочно, чем шаткое здание греческой и римской мифологии.

Этот беспристрастный, хотя и несовершенный обзор развития христианства, возможно, приведет к тому, что количество его приверженцев станет казаться очень преувеличенным – вероятно, одной стороной из-за страха, а другой из-за преданности этой вере. Согласно безупречному свидетельству Оригена, доля верующих по сравнению с огромным числом нехристиан в мире была невелика; но поскольку он не дает нам никаких точных данных, невозможно определить точно и трудно даже подсчитать приблизительно истинное количество первоначальных христиан. Однако даже в самом лучшем случае, то есть если сделать этот расчет на основе примеров Антиохии и Рима, результат не позволит нам считать, что хотя бы двадцатая часть подданных империи встала под знамя Креста до важной перемены – до принятия христианства Константином. Но из-за своих характерных особенностей – веры, религиозного усердия и сплоченности – христиане казались многочисленнее, чем были, и те же причины, которые в будущем способствовали росту их рядов, в настоящем делали их силу более заметной и грозной.

Конституция гражданского общества такова, что немногие в нем выделяются богатством, почестями и ученостью, а основная часть народа приговаривается к безвестности, невежеству и бедности. Вследствие этого христианская религия, обращавшаяся ко всему человеческому роду, должна была набрать в низших слоях общества гораздо больше приверженцев, чем в высших. Это безвредное и естественное обстоятельство было превращено в весьма гнусное обвинение, в отрицание которого защитники новой веры вложили меньше сил и энергии, чем ее враги – в его выдвижение. Христиан обвиняли в том, что эта новая секта состоит почти целиком из отбросов общества, крестьян и ремесленников, мальчиков и женщин, нищих и рабов, а последние иногда могли ввести проповедников христианства в те богатые знатные семьи, кому принадлежали. Эти тайные учителя, согласно обвинению злобных иноверцев, на людях были так же немы, как разговорчивы и догматичны наедине. Старательно избегая опасных встреч с философами, такие проповедники смешивались с грубой неученой толпой и украдкой проникали в те умы, которые возраст, пол или степень образованности их обладателей делали особенно восприимчивыми для суеверных страхов.