«Кончив все это, профессор приступает к беседе с отдельными из своих учеников о прочитанном отрывке, давая по возможности каждому нужные разъяснения и дополнения и сам предлагая вопросы» (с. 46).

Эти беседы, судя по описанию автора (с. 46, 47), имеют характер не экзаменования, а обучения. Об отметках он не говорит здесь вовсе. Положим, из других мест его книги видно, что участие в таких занятиях, а равно и усердное заучивание уроков каждому студенту весьма рекомендуется во избежание разных неприятных последствий. Сюда относится прежде всего экзаменная репрессия. Профессор Казанский предлагает делить студентов на экзамене, смотря по усердию их в устраиваемых по его плану занятиях или отсутствию такового, так сказать, на баранов и козлов: только для баранов – милостивый экзамен, для козлов же, т. е. тех, «занятия которых не находились под постоянным надзором и руководством преподавателей, испытание должно быть, конечно, гораздо сложнее, подробнее, требовательнее» (с. 71). Автор, по-видимому, вовсе не осознает предосудительности такой меры. В виде смягчающего обстоятельства можно указать на то, что, к сожалению, она и теперь подчас практикуется в университетах в качестве суррогата хороших качеств лекций, для того чтобы заставить нежелающих все-таки приходить на лекции[34]. Автор даже не довольствуется устранением принципа равенства и справедливости экзамена и превращением его в орудие репрессии, а предлагает вручить профессорам еще более зависящее от произвола и резкое средство против строптивых или недостаточно усердных студентов, а именно средство допущения или недопущения к экзамену по усмотрению: «От профессора зависит, допустить тех или других своих слушателей до экзамена или оставить их на вторичное прохождение с новой группой» (с. 76; о группах ср. ниже)[35].

Ввиду предлагаемых мер профессору пришлось бы все-таки делать отметки об ответах отдельных студентов – только это были бы тайные и бесконтрольные замечания в записной книжке и т. п. И вообще, я полагаю, что вся процедура, как ее описывает автор, в случае попытки осуществления на деле, по всей вероятности, весьма скоро свелась бы к хроническому экзаменованию по учебнику, к репетиционной системе, абсолютно отрицательное мнение о которой я уже высказал и подробно мотивировал выше.

Но, оставляя это предположение в стороне, можно признать, что беседы и т. д. в том виде, как их описывает автор, не имеют такого экзаменного характера. Ввиду этого я и счел нелишним для полноты обозрения разных предлагаемых систем университетского преподавания сообщить и предложения проф. Казанского, отличая их от репетиционной системы и соответственных собеседований экзаменного типа по заданной части учебника.

Характер и цель рекомендуемых собеседований автор определяет следующими словами: «Общий уровень бесед не должен чересчур высоко подниматься над учебником, целью их должно быть только твердое усвоение учащимся обязательного начального курса» (с. 47). Сообразно с этим в задачу собеседований входит и «повторение усвоенного» (с. 47). «При описанной постановке дела вполне возможно ввести в преподавание повторение усвоенных сведений и даже многократное прохождение предметов, согласно старому правилу repetitio est mater studiorum» (с. 49).

Таким образом мы имеем здесь дело с обучением (и даже отчасти, по указаниям автора, с наглядным обучением: «При книжном прохождении и особенно при собеседованиях возможно также дать различных заместителей жизненного опыта»[36] (с. 48)); главным образом дело идет о «внедрении», вдалбливании элементарных сведений в аудитории.