Но несмотря на эти разногласия, касающиеся существа и предмета наших наук, я все-таки готов допустить всякие практические занятия – не только те, которые предлагает проф. Казанский, но даже и всевозможные более радикальные изобретения в этом направлении; рассуждения проф. Казанского об университетском преподавании отличаются среди литературы этого направления сравнительною умеренностью и рассудительностью и заключают в себе наряду с ошибками и увлечениями и разные вполне серьезные и достойные внимания мысли и указания. А есть гораздо более радикальные приверженцы коренной реформы университетского преподавания на почве практических занятий. И вот я готов допустить все возможное и невозможное, уже изобретенное и имеющее быть изобретенным в деле практических занятий, но только при указанном выше условии, т.е. не на почве принудительного заведения наскоро или даже и медленно придуманной обязательной для факультетов системы, а на почве надлежащего устроения доцентуры и свободного предложения разных специальных практических и иных курсов (желающим их проходить) под контролем факультетов. Действительно серьезные и образованные доценты, уважающие науку, настоящие академические люди и ученые, хотя бы и молодые, не предложат ничего роняющего достоинство университетского преподавания, а в случае такого предложения или просто предложения, разумного смысла в университетском деле не имеющего, оно не выдержит факультетской критики.

А в заключение я еще раз напомню и подчеркну, что каких бы специальных практических занятий для юридических и иных факультетов мы ни наизобрели, полной или даже хотя бы частичной замены ими лекционной системы, системы общих лекционных курсов, из вражды к коим исходят и с критики коих начинают любители практических занятий, резонным образом достигнуть невозможно.

Прекрасное дело (при надлежащей постановке, указанной выше) – чтение, перевод и разбор в аудитории Юстинианова свода (Corpus iuris) для изучающих специально гражданское право, но о систематическом познании содержания этого Свода или о прохождении курса римского права этим путем нелепо было бы говорить. И одну сотую часть этого юридического памятника и системы римского права этим путем трудно было бы пройти. Еще меньшую долю науки права или иной какой-либо науки можно было бы пройти путем задавания на дом и разбора студенческих работ на определенные темы, или путем чтения и разбора новейших исследований по отдельным вопросам, или путем разбора и решения конкретных казусов и т.п.

Поэтому представители движения против лекционной системы и в пользу «практических занятий» напрасно торжествуют по поводу «первого шага», сделанного в их направлении в университетском деле, думая, что дальнейшими шагами, дальнейшим развитием заведенной уже системы может быть постепенно вытеснена и упразднена лекционная система университетского преподавания.

Для этого надо было бы ввести иной род занятий, нежели рассмотренные выше.

Такой особый вид занятий, который действительно мог бы упразднить теперешнюю систему университетского преподавания, и в самом деле предлагается для университетов некоторыми критиками лекционной системы – в виде задавания уроков по учебнику и спрашивания.

Но так как сторонники этого метода преподавания, метода уроков и репетиций, обыкновенно отличают его от практических занятий в тесном смысле, то и мы его отличим особыми замечаниями в особой главе.

В одном из недавно появившихся в «Новостях» интервью читаем, между прочим:

«Посещение лекций при существующем обилии всяких руководств и пособий, авторами которых являются почти исключительно сами лекторы, в глазах многих студентов не более чем лишняя трата времени. И с этим нельзя отчасти не согласиться.