Любой мужской успех, если разобраться, это и есть такое вот повторение.

Не понимал уравнения. Решил сто уравнений. Решил двести. Победил ужас. Вошел во вкус. Решил тысячу, решил сто тысяч. Придумал свой какой-то способ решать уравнения. Получил нобелевку. И все это только для того, чтобы не узнавать, что такое аффикс и не испытывать ужаса по этому поводу.

Доцент Воздвиженский сказал:

– Как-то я работал месяц на рецензиях в одном журнале. Присылали рассказы, чаще почему-то про любовь. Я заметил, что рассказы про любовь можно условно разделить на две большие группы. Первая группа примерно такая:

«Ночь. Запах роз. Море. Глаза. Сердце бьется. В твоих глазах отражается расписание электричек. Разлука, ненависть. Я знаю, что буду несчастна».

Вторая группа рассказов такая:

«Анна Ивановна понравилась мне своим спокойным характером. Она была очень деловая, на хорошем счету у руководства, прекрасно готовила шарлотки. Кроме того, она сильно помогла мне с устройством кружка юных техников в нашем городе. Полюбил я ее после того, как она смогла убедить таксиста вернуть нам сдачу. Причем сделала это так мягко и красиво, что даже таксист, кажется, не слишком огорчился. Я подумал, неужели женщина, которая умеет так запугать таксиста, которого я сам страшно испугался, может стать моей».

Не разбираем качества рассказов. Они выдуманные. Важно, что у людей всегда в любви два основных сценария. Либо эмоции и чушь всякая, либо просто человек ищет человека под какую-то жизненную программу, находит его и вполне счастлив.

– Ну да. Это конечно. Но знаешь, что самое интересное? – спросил Щукин. – Что человек сам себя никогда не знает. Я тоже с рассказом работал. Самые безумные рассказы пишут всегда люди, которые выглядят так, что их можно поставить руководить отделом образования. То есть по факту рассказ про расписание электричек вполне могла написать Анна Ивановна.

Маргарита Михайловна очень любила заниматься самолечением. Например, съест десять чесночин и давай в прорубь нырять, чтобы температуру сбросить. Или случится у нее грипп – она шприцом наливает себе в нос хлорофиллипт.

Лицо у нее перекосится от омерзения, подпрыгнет к потолку, а потом радостно гаркает:

– Ну что? Видали! Я же говорила: поможет! Ни у кого нос больше не болит? У меня еще много хлорофиллипта осталось!

– Да ну, Марго! – возражал Сомов. – Просто твой бедный организм думает: если я срочно не выздоровлю, она меня совсем угробит! Тут он быстро просчитает все варианты и выздоравливает! – сказал Сомов.

Профессор Щукин сказал Воздвиженскому:

– Отличная тема для диссертации: человек и деньги. Основная мысль такая: русский человек спасается от скупости и забарахления тем, что в России нет устойчивых денег. Тебе как бы говорят все время: «Денег как ценности не существует». А человек все равно тупит и не понимает, как так. Ему на заборе пишут: «Денег, как ценности, нет. Ты понял, Вася? Ау!» А он все равно не понимает и буксует. Но постепенно что-то понимает и хоть как-то ментально сохраняется.

Европе же и особенно Америке кажется, что деньги – это постоянная ценность, поэтому они живут как бы вечно, вечно копят, вкладывают, и поэтому в какой-то момент оказывается огромная клетка с дохлым хомяком, заполненая законсервированным хлебом. И на мордочке хомяка – глубокое недоумение: как же так? Я же поступал правильно, по хомячьему алгоритму…

Для того, чтобы эту тему хорошо раскрыть, нужно опираться на дневники и письма. Лучше на такие, которые велись много лет, чтобы видна была динамика процесса. Дневник Чуковского, Некрасова, письма Чехова.