– Испугалась, конечно! Вы что? Только у меня, студенты, характер отвратительный. Прямо вот совсем ужасный. Если меня обижают, то плакать потом приходится обидчику.

– Мы помним, – фыркнул парень с задних рядов и утрированно страдальчески потер затылок. – Нам хватило демонстрации вашего характера.

– Вас я хотя бы по мордам не била своими планами, – со смешком прокомментировала я, разряжая обстановку.

Вот тут студенты не выдержали и заржали в голос. А я постояла, улыбаясь, и решила, что надо бы продемонстрировать Гришины способности. Да и приступить уже к лекции.

– Ребята, сидим и не шевелимся. Сейчас Гришка вам покажет, как он шустро умеет бегать.

Я подтянула к себе поводок, позвала гронха и, четко артикулируя и пристально глядя в глаза, произнесла:

– Григорий, рядом свои. Нюхать. Запоминать. Прыгать можно.

Ох, не знаю, правильно ли я поступаю. Но магистр Эррадо меня уверял, что теперь мой привязанный гронх все понимает и подчиняется мне полностью. То есть прикажи я ему умереть, он просто остановит сердце и умрет. Жутко, если честно. Как-то это негуманно и бесчеловечно – иметь над кем-то такую власть. А еще очень обязывает.

Как только я отстегнула поводок от его портупеи, Гришка радостно подпрыгнул и отчаянно завилял хвостом. Знаете, вот как самая обычная собака, которой сказали, что можно играть и веселиться. Вот и это цобачко подскочило на месте, радостно оскалило все три своих клыкастых пасти, поставило уши торчком.

– Иди, нюхай, знакомься, – указала я головой на студентов.

Те застыли сусликами и старались не то что не шевелиться, но и не дышать.

Гронх взрыкнул что-то радостное средней башкой, почему-то мяукнул левой и фыркнул правой. И поскакал…

Я же отнесла Софи в манежик, сунула ей игрушку. Правда, играть ей не хотелось, а вот поползать очень. Так что малышка тут же поднялась на четвереньки и начала активное исследование территории.

А Гриша носился по огромной аудитории. Как он на такой скорости мог что-то унюхать, я не знаю. Почему траектория движения была выбрана хаотичная и ломаная, тоже. Но он метался от стены к стене, перепрыгивал через ступеньки и через головы ребят. Причем неведомым мне образом делал это аккуратно, не сшибая со столов писчие принадлежности и никого не задевая ни лапами, ни хвостом. Отталкивался от стен и от потолка, перескакивал, словно плел огромную невидимую паутину своими прыжками.

А потом вдруг замер на противоположном конце аудитории, на самом верху, снова взрявкнул, скаканул вперед и вверх, в полете оттолкнулся лапами от потолка, снова совершил невероятный кульбит и приземлился рядом со мной.

Потерся о мои ноги и удовлетворенно вздохнул, совсем как человек, который хорошо выполнил свою работу и теперь ждет похвалы.

– Молодец, Гриша. Хороший мальчик, – осипшим и слабым от впечатления голосом сообщила я ему.

Гриша был рад, его хвост тоже. Змея на хвосте – не очень. Кажется, ее сейчас стошнит…

И не только ее. Сидящие студенты имели вид бледный и даже зеленоватый.

– Вы как? Он никого не задел? – встревоженно спросила я.

– Нет, – сдавленно булькнул кто-то с галерки.

– У меня голова закружилась за ним следить, – пробормотала девушка с первого ряда.

– Вот примерно так он на меня и мчался, прыгая от стены к стене и все такое. У меня голова не закружилась, но испугалась я изрядно. Поэтому в итоге голова болела у гронха. Три… головы, – исправилась я, потому что Гриша возмущенно фыркнул. Мол, ты чего, хозяйка?

– Какая вы отчаянная! Я бы так не смогла, – вздохнула она.

– Ну, жить захочешь – и не так раскорячишься, – процитировала я фразу из фильма про особенности национальной охоты. Вот и я… поохотилась типа. – Ладно, а теперь давайте все же вернемся к нашей сегодняшней теме. Открывайте конспекты.