Гарвард всегда играл значительную роль в жизни ГР. Он закончил там колледж Уильяма и Мэри (выпуск 1949 г.), где проучился четыре года и получил качественное образование. Профессора были тогда демократичны, добросовестны, подчас вдохновенны. В отношениях царила присущая южанам и абсолютно искренняя сердечность. Колледж Уильяма и Мэри был основан в 1693 г., всего через 57 лет после введения в Америке высшего образования. Второй старейший колледж в стране свято хранил свои лучшие традиции. Но в 1940-е годы это вряд ли считалось достоинством. Возможно, в XVIII в. Уильям и Мэри считался равноправной парой Гарварду. После гражданской войны ситуация резко изменилась, хотя в последнее время Уильям и Мэри стремительно набирает очки.

Гарвард привлекал бывшего аспиранта не воспоминаниями о славных днях юности. Он сохранял свои главные качества: во-первых, стремление развивать новые идеи – на кафедрах университета стояли люди, которые писали книги. Во-вторых, жесткий отбор студентов по очень строгим критериям, в результате чего университет пополнялся молодежью из всех штатов и множества стран. В-третьих, пренебрежение к школярству и почитание талантов. И наконец, история университета насчитывала 350 лет непрерывного развития.

Граучо Маркс как-то сказал, что нипочем не пожелал бы стать членом клуба, который захотел бы принять его в свои члены. Возможно, приглашение из Гарварда навевало на ГР подобные мысли. Он относился с глубоким пиететом к членам гарвардского сообщества – каковой не мог со временем не уменьшиться – и сомневался, достоин ли он сам войти в эту почтенную компанию.

Сведения, содержащиеся в этой книге, во многом собраны за годы пребывания ГР в Гарварде, начиная с 1965 г. Это время трудно назвать эпохой спокойствия за стенами башни из слоновой кости. Несколько лекций или семинаров утром, ланч в факультетском клубе, прогулка по набережной реки Чарльз, занятия в Уайденерской библиотеке – это совсем не та картина, которая была характерна для его гарвардской жизни. Чтобы понять истинный ход вещей, надо начать с того, что буря, зародившаяся в Беркли, опустошительным смерчем пронеслась над всей страной. Колумбийский, Мичиганский, Корнеллский, Висконсинский университеты и множество других испытали на себе длительные и интенсивные атаки студенческого движения протеста. Гарвард не стал исключением, хотя многие его обитатели надеялись, что не без хвастовства называемый ими «флагманом американского высшего образования» университет останется в стороне от воздействия этих разрушительных сил. В 1967–1968 гг. университет пережил серию революционных вспышек, которые раз от разу становились все более серьезными и масштабными. Кульминация пришлась на 9 апреля 1969 г., когда студенты-бунтари заняли Юниверсити-холл – символ факультетской власти, а полиция предприняла жесткую акцию по их усмирению. В течение последующего десятилетия Гарвард сохранял приобретенную в ту пору репутацию политизированного университета. В эту группу вошло огромное число высших учебных заведений – инфекция не обошла ни один регион страны.

В связи с началом профессорской карьеры ГР следует сделать несколько замечаний. Мы уже отметили его неспособность оставаться в библиотеке или аудитории в стороне от общественных проблем. Что заставляло его выступать с пламенными речами на митингах? Зачем ему надо было встревать в дискуссии по поводу вторжения в Камбоджу или отмены выпускных экзаменов? И наконец, какое ему было дело до исследований в области афро-американистики? Найти ответы на эти вопросы нелегко.