7.30

Я вхожу в благородный и слегка обшарпанный интерьер Гарвардского факультетского клуба, где подают завтрак. Замечаю завсегдатаев: это холостяки и те, чьи жены отказываются делать по утрам яичницу и поджаривать гренки. Здесь уже в разгаре деловые встречи. Я узнаю собравшихся по групповым интересам и могу в общих чертах догадаться, о чем идет речь. Вот за одним столом собрались член Гарвардской корпорации (главного руководящего органа), несколько сонных студентов и профессоров; разговор, видимо, идет о Южной Африке. Наш вице-президент по связи с выпускниками и несколько специалистов по развитию университета несомненно обсуждают проблему бюджета: как увеличить его до 350 млн? Они весьма оживлены и изредка улыбаются. Как человек, непосредственно связанный с этого рода заботами, я радуюсь, что они в хорошем настроении.

У меня назначена встреча с деканом колледжа – его еще называют деканом по студенческим вопросам. Тема: выборы новых комендантов общежитий и отношения с колледжем Рэдклифф. Все эти темы имеют нечто общее: они вечные и, никогда не находя окончательного решения, возвращаются в повестку дня вновь и вновь. Студенты Гарварда живут в 13 общежитиях – по типу оксбриджских, – и в каждом правит пара комендантов, обычно кто-то из факультетских и его супруга. Этой должности добиваются многие, но найти сбалансированную пару (т. е., чтобы жена была не просто домохозяйкой), которая удовлетворила бы студентов, крайне трудно. И вот мы с коллегой перебираем возможные кандидатуры.

Общежития наши переполнены. Это объясняется просто. Они были построены в 1930-е годы, когда жизненный стиль студента предполагал наличие горничных, официантов, обедов по меню и крахмальных скатертей. В послевоенные годы количество проживающих здесь студентов увеличилось на 25 %, чтобы увеличить доход от платы за обучение и принять тех, кто показал себя как хорошо подготовленный абитуриент. При этом мы стараемся сохранить хотя бы видимость пристойного житья. Поэтому мы обсуждаем возможности нового строительства и реконструкции имеющегося фонда. Разговариваем также о курсе акций, безналоговых займах и прочем. В столь ранний час эти темы не способствуют хорошему пищеварению, но все же лучше рассуждать об этом, чем о проблемах Африки.

Гарвард и Рэдклифф – разные учебные заведения. В 1974 г. я предложил их объединить под общим названием Гарклифф. Идея не нашла широкого отклика, особенно в руководящих кругах Рэдклиффа. Вместо этого решено было развиваться на условиях «сердечного союза» (entente cordialc) – уровень сердечности периодически падал и рос. Я предлагал ввести совместное обучение, что Рэдклифф истолковал как принятие на себя роли женского колледжа в рамках Гарвардской общности.

Рэдклифф был основан более 100 лет назад, специально для того, чтобы обеспечить женщинам образование в Гарварде. С самого начала это был не совсем обычный колледж. Женщины-студентки Рэдклиффа изучали курсы у гарвардских профессоров – долгие годы отдельно, а с 1950 г. – в совместных классах. Последние 15 лет женщины и мужчины проживают в одних и тех же зданиях, посещают одни и те же лекции, получают те же самые ученые степени и являются субъектами забот единого руководства Гарварда. Рэдклифф сосредоточил свои усилия на собирании библиотеки по истории женщин и создании института для женщин-ученых. Так или иначе с ним связано множество щекотливых и довольно серьезных дипломатических проблем. Некоторые из них мы сегодня обсуждаем: нас обвиняют в том, что мы создали мужской клуб, не признаем специфически женских нужд и ведем себя сексистски. Так ли это? И что с этим делать?