Очутившись на улице с задней стороны технической станции, снова поразился, что она кажется небольшой и напоминает обычный контейнер. Странности не заканчивались.
Я уставился на железный прямоугольник, по которому вился зеленый плющ.
«Не припоминаю, чтобы этот сорняк был на крыше, когда мы приехали. Впрочем, я сильно не разглядывал», – задумался я и сунул руки в карман джинсовых шорт. Нащупал там какой-то конверт.
«Константину», – гласила надпись.
Я не был уверен, что этот конверт адресован мне, потому что до этого момента не задумывался, как меня зовут. Но теперь, я стал припоминать, кажется.
«К чему нам проживать эту жизнь, если у нас нет нашего персонального наблюдателя? Ведь режиссер не создал бы фильм, зная, что его никто не посмотрит.
Мы прожили врозь множество жизней, но, пожалуйста, если тот любознательный мальчик, в желтых резиновых сапогах еще остался где-то в твоем подсознании, доверься ему».
– Селена, – в голос сказал я, – опять загадками говорит. – И почему она просит довериться Оскару? Разве я сказал, что не доверяю мальцу?
– Если это ты так помылся, то у меня для тебя плохие новости.
Ко мне подошел Фрэнк и обвел меня в воздухе гаечным ключом, который держал в руке.
– У вас тут такие катакомбы. Чудо, что выход нашел.
– А что за бумажонка в руках? – спросил Фрэнк.
– Сам не знаю, – мотнул головой я, – но написано «Константину».
– А ты, стало быть, Константин?
Фрэнк почесал лопатки краем гаечного ключа и потянул руку к письму.
– Там ничего интересного, – машинально убрал от механика письмо я и сложил его обратно в карман.
– Знаешь, Константин, – улыбнулся Фрэнк. – Мы с сыном владеем этой станцией очень давно. Формально, Гленн тут родился, вырос и встал на ноги.
Я посмотрел на «контейнер» и промолчал.
– Многие приезжали к нам. Многие состоятельные люди, приезжали к нам, – уточнил Фрэнк. – Но таких недоверчивых, как ты – еще поискать надо. Даже Селена, периодами, более снисходительна к народу. Это ведь она тебя сюда привезла? Сам бы ты и дня, поди, не протянул.
Я оскорбился. За все дни, что я находился здесь, меня успела осудить даже ворона. Мне хотелось язвительно ответить Фрэнку, но стоило открыть рот, как механик продолжил:
– Ты не подумай, я тебя в какой-то мере даже понимаю. У меня жены не стало рано, и растил я сына один. Юнцы, как ты знаешь, те еще неугомонные зверята. Гленн до сих пор фокусы выкидывает. Внимание к своей персоне он любит, этого не отнять. Но такова жизнь, поэтому работает со мной.
– Мне жаль Вашу жену, – вздохнул я. – Наверняка нелегко пережить такую потерю, еще и с ребенком на руках.
– Чего? – смутился Фрэнк. – А! Да нет, ты не понял. Жена то жива, невредима, она просто ушла к этому жуку-навознику – Вэнсу.
– Вон оно что, – наконец понял я. – А кто этот Вэнс?
– Местный фермер, – присоединилась к разговору Селена с мальцом. – Его ранчо кормит всех нас. Очень урожайное место.
– У таких пройдох, как Вэнс, всегда земля плодородная, – подключился Гленн. – Ты к нему наведайся, познакомитесь.
– Исключено! – воскликнул малец. – Хватит потешаться над нами.
– А в чем дело? – спросил я.
– Вэнс – местный злыдень, – пояснила Селена.
– Да ладно вам, – Гленн скривился и выплюнул зубочистку. – Нормальный мужик. Ну, немного не в духе бывает. Обычное дело.
– Поговаривают, что у него на ранчо зарыт целый склад с оружием, – заговорщически прошептал малец.
– Это всё сплетни местных зевак, – добавил Гленн. – Про нас тоже чего только не говорили. Мы были и контрабандистами, и тайными миллионерами, и даже механиками.
– Даже механиками? – уточнил я и напрягся.
– Гленн шутит, – попытался успокоить меня Фрэнк. – Он имеет в виду, что местные южане любят придумывать небылицы и каждый, кто мало-мальски чего-то добивается, обрастает вмиг байками.