В 18:00, как и договаривались, Константин подъехал к кооперативу с множеством гастрономических точек. И пошел искать название, которое скинула София. Неоновая ярко-зеленая вывеска гласила «YAY THAY» Напротив, виднелись сопки, которые природной стеной отгораживали от внешнего мира, а над головой уже зажглись сотни подвесных лампочек.

Хоть до обозначенного времени было еще полчаса, девушка уже сидела с уверенной осанкой на ротанговом стуле и внимательно изучала меню. На ней было черное поло и круглые, черные солнцезащитные очки.

– Вечер обещает быть жгучим, – подошел Константин к ней.

– Что ж, иногда остроты даже маловато, – согласилась девушка, не поняв его шутки, и передала второе меню, – Что думаете попробовать?

– Я старомоден. Поэтому том ям и чанг, – сказал он, не открывая меню, – А для тебя что заказать?

– Я уже заказала. Пад-тай и кокосовую воду.

– Всегда приходишь заранее? – спросил Константин.

– Я ценю свое время, но жутко не люблю опаздывать, – сказала девушка, скрестив руки на груди.

София говорила непринужденно и кратко, но отчего-то ему впервые нравилось такое. Словно её холодный характер раззадоривал Вана, заставляя изучить девушку получше, добраться до её истинного внутреннего мира.

– В плане времени я нетерпелив. Мне все время кажется, что я мог бы сделать больше, если бы был более продуктивен.

Им принесли заказ, и она уже вовсю ужинала, пока Константин углубился в тему.

– Каждый раз, когда люди уходят с моей выставки, я размышляю, насколько мне еще предстоит вырасти. Что возможно я уделил недостаточно времени, чтобы улучшить результат своих работ.

– Но ты ведь живешь только лишь созданием. Разве этого недостаточно?

– Пока есть отрицательные отзывы к моим работам, недостаточно, – пожал плечами Константин.

– Почему ты так спокоен? – спросила София, – Разве тебя не раздражает, что твои картины некоторые люди не воспринимают по достоинству? Ведь они бы сами не нарисовали и часть их. Но, тем не менее, они приходят на твои выставки и оставляют негативные комментарии.

Он задумался. Было ли у него раздражение, от вида невежды возле своей работы? Нет.

– Я не в состоянии сделать отстраненного скептика ценителем, – пожал плечами Ван, – Но я могу попытаться заложить в нем мысль, что все есть искусство и все имеет право на существование. Быть может, он не обретет понимание в моих картинах, но включив любимую музыку, он точно станет ближе к моему миру, сам того не осознавая.

София вдумчиво посмотрела на него. На толику секунды Константину показалось, что с её губ сорвалась улыбка. И ему оставалось только гадать, была то улыбка солидарности или же он был смешон в своих философских речах.

Весь вечер они обсуждали разные темы и вкусовые предпочтения. Оказалось, что у них было много общего, несмотря на разность характеров.

Константин ненавязчиво изучал её лицо, пытался запомнить каждую линию, чтобы потом нарисовать по памяти портрет.

Разговаривая с ним, девушка то и дело отводила взгляд и смотрела куда-то в сторону через его плечо. На секунду даже показалось, что там кто-то стоит. Константин оглянулся, за столиком неподалеку сидела парочка. Они ели одно мороженное на двоих и громко смеялись.

– Знаешь их? – спросил Ван.

– Да нет. Просто они выглядят такими счастливыми. Может дело в мороженом, – хмыкнула София.

– Или в том, что им хорошо вместе. Остальное лишь бутафория.

– Но мороженое я все-таки закажу, – махнула официанту девушка.

Константин разговаривал с Софией, в атмосфере светящихся лампочек над головой и обволакивающих запахах соуса хойсин и чеснока. Погода понемногу портилась, начинался ветерок со стороны моря. Но собеседникам будто было все равно.