Слово – «идея» (и – де – я) есть не что иное как некий синтез познаваемого и познающего, а потому является чисто метафизическим понятием. Эту проблему синтеза необходимо было разрешить до построения своих представлений и учений о космосе, великому Платону. И он её решил. Но в идеи он поставил проблему синтеза и с помощью её же решил саму эту проблему. Это связано, скорее, с тем, что сам он был учеником Сократа, который ставил во главу угла не познаваемое, а самого познающего. Под познающим мы имеем в виду нас с вами или просто любого человека. В майевтике Сократа есть метафизика, которая более человеческая, чем природная, а у Платона она уже более природная, чем человеческая. Здесь мы имеем в виду не саму природу, а её представление, как некое вынесенное из лона человека качество, нашедшего своё существование в понятии, которым и стало понятие – идея. У Платона познающий и познаваемое концентрировано в понятии идеи, точнее сказать, просто слиты в нем. Так вот, слово идея больше относится к тому, что думает познающий о познаваемом, с позиции его некого взгляда на это познаваемое. При этом берётся только внешняя сторона познаваемого, но уже как некая целостная, различающаяся по отношению к другим познаваемым. А потому, это является определением познающего в познаваемом, которое уже может быть выражено в вопросе -“А где я?”. Вот почему, работая с идеей, мы в ней растворяемся, а то и просто исчезаем. Но это исчезновение есть растворение нас в познаваемом, а потому мы можем определять и выражать, например, космос, так как мы его мыслим, а потому и представляем. Он является именно таким каким мы его представляем с помощью мысли. Это отождествление позволяет нам смотреть на мир метафизически, а потому и конструировать его по своему собственному подобию. Все, что есть в нас, с необходимостью, есть и должно быть в нем. Именно поэтому космос Платона есть живой и дышащий организм, в котором есть все то, что есть и в самом человеке. Если же идти по другому пути, то тогда мы просто не сможем ответить на вопрос о том, почему греки и сам Платон представляли его живым, а ещё при этом и очеловечивали его. Точнее сказать, у них все было живое. Мёртвое вообще отсутствовало, его просто не было. Даже сама идея была живой, не говоря о космосе, или же о каком – нибудь “элементе”, который ими рассматривался и изучался. Но так как мы анализируем философию и её основания, находясь на рубеже тысячелетий, то мы будем использовать в нем и то, что было открыто гораздо позже. Иначе мы не сможем понять откуда и как возникают те или иные идеи (в смысле Платона) у великих философов. Ведь мы, с необходимостью, должны не только найти их, но ещё и использовать, а также выделить в них самые что ни на есть универсальные основания, без относительно к тому, были ли они открыты в то или иное время или же намного позднее. Мы сейчас хорошо знаем, что многие мысли у нас рождаются неосознанно и порой мы не можем понять откуда и, даже то, что явилось причиной их возникновения и появления у нас. Но если нам удастся удержать её, то тогда можно будет уже развернуть и осознать её. Для этого, оказывается, нам необходим метод, точнее сказать, нам нужно развернуть её, пользуясь тем или иным методом или же открыть некий новый метод, если она не полностью для нас ясна и определена. Через метод мы можем понять, прояснить, а также “привязать” её к некой целостности или же просто к некому единому. Так и таким образом, мы вводим новые понятия или же изменяем старые понятия.

Введение Платоном понятие идеи в познаваемое и её определённость через это понятие не решило проблемы познание самого познаваемого. Для этого необходим был метод, построением которого и занялся Платон. Все попытки решить и построить геометрический метод познания не увенчались успехом. Поэтому Платон использует идею как то, что может соединить, собрать в себе познаваемое и познающего. Различие же их создаёт у нас видимость, что философия Платона с точки зрения метода есть диалектика, но на вряд ли, он является диалектикой, потому что диалектикой является именно философия Г. Гегеля. Ведь в философии Платона и его космосе есть как познаваемое, сам космос, так ещё и познающий – человек, а потому, если он помещён в космос, то космос очеловечивается, приобретая качества и характерные черты уже самого человека. Если же мы убираем человека из космоса, то мы разделяем познаваемое и познающего, противопоставляем их друг другу, называя их при этом ещё и разными именами. Самое удивительное в том, что многие имена отражают и несут в себе как познаваемое, так и познающего. Указанное выше разделение мы встречаем у Аристотеля в виде метафизики и науке о природе – физике (фюзисе, фюсисе). В физике он говорит о неком научном методе познания, как о второй философии, считая при этом метафизику методом познания, но уже не в лоне платоновской идеи, а в лоне самого сущего. В основу второй философии Аристотель полагает чувственное познание и об этом он говорит в своей физике (фюзисе, фюсисе). Первая же философия есть учение о сущем, как о той первореальности, которая существует в неизменном и абсолютном виде. В чем же отличие идеи Платона от сущего Аристотеля? Для этого нам необходимо выяснить какое отношение имеет идея к сущему, а также, что лежит в основе их самого введения. Оказывается, что идея есть качествование познаваемого, но выраженная с точки зрения самого познающего. Познающий вносит себя в познаваемое фиксируя его качествование, его некую приложимость к человеческому.