Унификация и дифференциация могут осуществляться одновременно и при совершении законодателем менее масштабных, чем кодификация, действий по изменению закона. Например, когда в процессе дифференциации уголовной ответственности в Особенной части УК происходит формирование квалифицирующих признаков преступлений по «блоковому» принципу, с использованием устойчивых сочетаний признаков, т. е. унифицируются квалифицирующие обстоятельства составов преступлений, имеющих единый групповой или родовой объект.

Таким образом, унификация происходит в рамках дифференциации, и наоборот, дифференциация мыслима в ходе унификации, когда дифференцируется содержание уголовно-правовых норм и унифицируется форма изложения квалифицирующих обстоятельств применительно к группе однородных преступлений. При этом если идет речь о расщеплении норм права в процессе их дифференциации, то сами нормы приобретают иное качественное выражение, особые специфические черты[174].

Унификация и дифференциация могут развиваться не только последовательно, но и как бы параллельно друг другу. На эту особенность рассматриваемых нами процессов обращается внимание и в научной литературе[175]. Так, в одних случаях вначале идет процесс унификации (например, объединение значительной массы деяний в главу о хозяйственных преступлениях в УК 1922, 1926 и 1960 гг. с последовавшим затем выделением из них группы экологических преступлений в УК 1996 г., а в других случаях – наоборот: движение от использования разнообразных, «разношерстных» квалифицирующих обстоятельств – к «блоковому»[176] принципу формирования круга квалифицирующих обстоятельств. Не всегда дифференциация неизбежно влечет последующую унификацию. Возможна ситуация, когда за периодом дифференциации вновь следует дальнейшая дифференциация, диктуемая необходимостью более детального правового регулирования определенных отношений.

Унификации также могут подвергаться и не тронутые дифференциацией правовые образования (например, отдельные структурные элементы какой-либо группы норм), и, следовательно, ослабление процесса дифференциации не влечет прекращения действий, направленных на унификацию. В стремлении законодателя к унификации или дифференциации всегда лежат, по крайней мере, два основания: потребность в экономичной, упорядоченной и непротиворечивой системе законодательства и желание регламентировать наиболее объемную массу общественных отношений на еще более глубоком уровне. Интенсивность же этих процессов напрямую зависит от того, какая из названных тенденций в конечном счете возобладает.

При этом нельзя не заметить, что взаимодействие унификации и дифференциации происходит в рамках закона единства и борьбы противоположностей. Каждое из этих явлений не может существовать без другого; одно из них с неизбежностью предполагает другое. Оба они включены в определенную систему (право и законодательство в целом, отдельная отрасль права или группа правовых норм, регулирующих сходные отношения) и внутри этой системы образуют единство, обеспечивая ее целостность, стабильность и устойчивость. В связи с этим С. С. Алексеев справедливо указывал, что процесс унификации «диалектически взаимообусловлен с процессом дифференциации (конкретизации) правового регулирования»[177]. Эту диалектическую связь довольно точно отразил М. И. Бару. Он пишет: «Если охарактеризовать процесс правосозидательной деятельности… языком точных наук, то следует отметить действие центростремительных и центробежных сил, получающих выражение в унификации и дифференциации норм»