– Я здесь, мой государь.– Люциус, как всегда, не слышно отворил дверь и появился в кабинете.

– Люциус, голубчик, скажи мне, пожалуйста, чем занимается наш гость? И что он делал вчера? Не встречался ли он с кем-нибудь, и не передавали ему какую-либо через тебя корреспонденцию?

– Виконт Дартвикский еще не проснулись, к завтраку не спускались. Вчера весь вечер провели в комнате. Пожалуй, единственное, мой князь, куда мы вчера ходили, так это спускались на кухню, обсудить меню, по требованию виконта. На какое-то время он вышел в сад, но тут же вернулся.

– Так, понятно.– Чарльз задумчиво потер переносицу.– А кто в это время был на кухне?

– На кухне в это время практически никого не было, кроме шеф-повара. Да ещё подъехала телега из соседней деревни, привезла продукты.– вспомнил Люциус.

– Уж не семейство ли Монтегю?

– Да-да, они самые, мать с сыном.

– Вот как. Тогда мне всё понятно. Спасибо, Люциус. Я ещё хочу поручить тебе важное дело.– Чарльз протянул слуге бумажный прямоугольник, который все это время держал в руках.– Необходимо срочно телеграфировать в Париж вот по этому адресу, мою высочайшую просьбу месье Лекоку.

– Будет сделано, Ваше величество.

Люциус развернулся и быстро вышел из кабинета. Не прошло и получаса, как верный помощник влетел в кабинет. На его лице застыла маска удивления и растерянности. В руках он держал несколько телефонограмм.

– Началось!– подумал Чарльз.

* * *

В течение последующих двух суток во дворце князей Ольденбургских творился сущий хаос. Первые несколько телефонограмм- это было только начало. Из них князь узнал, что вся европейская пресса пестрит заголовками по поводу безнравственного поступка его сына. Разнообразие версий произошедшего, буквально, вводило в ступор: от безобидной шутки, до государственного переворота.

Княжескую фамилию винили во всех смертных грехах. Вспомнили историю с появлением в княжеской семье незаконнорожденного сына Теренса и историю берберского плена. Прошли по предстоящей помолвке будущего наследника со шведским королевским домом, о которой конечно же пришлось забыть, так как буквально в тот же день, как только вышли первые статьи в газетах, королевский шведский дом прислал ноту протеста и свернул все разговоры касаемо предстоящий помолвки.

Из Парижа в Вечернем поездом прибыл Мистер Лекок. Князь быстро вёл его в курс дела, и уже утром третьего дня во все концы княжества были посланы проинструктированные им люди. Было приказано перевернуть всё княжество вверх дном, но найти непутёвого сына Европа буквально стояла на ушах и гудела, как растревоженный улей. Разве что ленивый не смаковал скандал столетия.

Князь готов был рвать и метать, И лишь присутствие жены, которая уже к вечеру второго дня прибыла в замок, его немного успокаивало.

Но все эти новости никоим образом не могли дойти до стоявшего на одинокой скале замка. До ближайшей деревни было почти восемь часов езды по гористой местности. Прессой Теренс никогда особо не интересовался. И, естественно, вся эта шумиха обошла их стороной, но никоим образом не смягчила всех ураганов и бурь, которые разразились в стенах замка.

Прогуливаясь по крепостной стене замка, Тара всё больше и больше приходила к мысли, что побег из этой крепости морем невозможен.

– Но должен же быть какой-то другой выход,– бормотала она под нос, наблюдая за волнами, разбивающимися о скалы острова.

Вспоминая уроки истории, она была готова биться об заклад, что в замке должен быть либо подземный ход через узкий пролив, либо скрытая бухта, спуститься к которой можно было через тот самый пресловутый подземный ход. Задать напрямую вопрос, сопровождавшему её слуге, она не могла. Необходимо было продумать план по добыче этих ценных сведений. Главное было понять, с кого начинать, и естественно выбор пал на самого оптимального человека, а именно на экономку Фанни. Но для этого необходимо было предпринять следующий шаг: а именно навести порядок в комнате, которую проще было бы назвать темницей. Спустившись с крепостной стены, слегка продрогшая, Тара тут же отправилась на кухню. Натянув на лицо самую милую и невинную, из всех возможных, улыбку, она скромно, опустив глаза в пол, обратилась к экономке: