Пока Педро бегал на переднем крае, Эмери сыграл в команде «Б» за 5 лет 95 матчей, и его постоянно беспокоила травма колена. «Он был на поле кем-то вроде тренера. Ветераном дель Сансе [прозвище игроков резерва], у него это лучше получалось», – поясняет в интервью El Desmarque Сальва Ириарте, ставший главным тренером клуба после ухода Тошака. В начале сезона 1995–1996 Ириарте включил Унаи в основной состав и позволил ему выйти на поле уже на восьмой день, в матче против «Мериды» (поражение со счетом 1:2). И позднее, когда Ириарте заменили на Хавьера Ирурету, Унаи изредка продолжали выпускать. Он сыграл всего пять матчей, причем в последнем забил гол. Больше за «бело-синих» он не играл. «Это случилось в игре против «Альбасете». Команда вела со счетом 5:1, Унаи играл в основном составе. Он действовал на правом фланге, изо всех сил рвался к воротам соперника, был просто неудержим, крутился, как волчок. Это был благодатный день, мы выиграли 8:1, и Унаи тоже забил. Впрочем, мы бы и так выиграли», – шутит Эчарри. Эмери был настолько счастлив, что попросил у румына Георге Крайовяну мяч, которым тот трижды поражал ворота противника в этом матче. Подарок оказался несколько преждевременным: через несколько недель Унаи пришлось попрощаться и с «Примерой», и со Страной Басков.

«Сказать, что мы жили вместе?.. Ну и что с того? Прошло уже больше двадцати лет. Вспоминая те годы, я сейчас чувствую себя почти стариком», – улыбается Альберто Бенито. Проработав несколько месяцев на Кипре спортивным директором «Анортосиса», он имел возможность использовать свой прежний игровой опыт в работе с резервным молодежным составом мадридского «Реала», «Валенсии», «Толедо» и «Кадиса». «В 1994 году я прибыл в «Толедо», во Второй дивизион. Унаи появился там позже [в 1996-м]. Почти сразу между нами установились хорошие отношения, поскольку у нас были похожие вкусы, и главное – нас объединяла страсть к футболу. Мало-помалу мы с ним стали сближаться».

«Эль Клуб Депортиво (Толедо)». Второй этап в карьере Эмери и первый дальний отъезд из дома, из его прекрасной Ондаррибии. «Отъезды никогда не мешали мне возвращаться обратно, даже наоборот», – шутит он. Каждые несколько дней он приезжал домой и первым делом отправлялся поклониться Святой Деве Марии Гваделупской, покровительнице города. «Дольше оставаться в «Реал Сосьедаде» он уже не мог. Шли годы, надо было расти. Короче, он сделал правильный выбор», – подытоживает Эчарри. В Толедо Унаи оказался в совершенно новой обстановке. О баскском футболе говорят, что он пронизан духом Фурии? Это значит, что настало время познакомиться с тренером Хуаном Мартинесом по прозвищу Касуко, уроженцем Лорки. «Я отлично бегал, говорили, что у меня две пары легких. Но попав сюда, я испытал настоящие, прежде невиданные физические страдания. Я спрашивал себя: не тренировал ли раньше наш наставник сборную по легкой атлетике? – вспоминает период, проведенный в «Толедо», Фабрис Анри, вице-чемпион Франции 1994 года в составе «Олимпик Марсель». – Каждый день у нас было по две тренировки, во время которых мы почти не касались мяча. Сажали к себе на плечи других игроков и бежали с ними до середины поля. Сумасшествие, которого я прежде нигде не видел! Я возвращался домой, подруга, с которой я тогда жил, готовила мне пасту, я съедал полпорции и шел спать». Эмери в своей книге лаконично добавляет: «Мы истекали кровавым потом». Помимо Анри в команде были еще два иностранных игрока: сербы Александр Радович и Петар Дивич. «Президент сказал мне, что я – первый француз за всю историю клуба. Я приехал сюда, поскольку потерял брата и хотел покинуть Францию. Забыть все, начать сначала… Мне еще два года оставалось играть в «Тулузе», но я пошел к тренеру Алену Жирессу и сказал, что не могу больше там оставаться. И подписал контракт с «Толедо», не думая о деньгах: зарабатывая 10 000 франков, я платил за жилье 5 600. Было нелегко, особенно если учитывать, что я плохо говорил по-испански». Прошло двадцать лет, и память Анри словно вздрагивает от нахлынувших эмоций. Посреди разговора всплывает имя Унаи Эмери. «Все эти дрянные люди, говорящие, что помогли прославиться такому-то, – я сразу от них отворачиваюсь. Я лично пальцем о палец не ударил для того, чтобы Эмери стал известным, пусть даже подобное утверждение могло бы доставить мне сильнейшее удовольствие. Наоборот, когда я тренировался в «Толедо», именно Унаи больше всех помог мне. Прошло двадцать лет, но разве я могу забыть этого парня? Он жил со мной в одной комнате и поднимал настроение, когда я грустил из-за брата, из-за оставленной во Франции семьи. Уже тогда Эмери был человеком с широкой душой. Все, что он дал мне… Он в какой-то степени стал моим психиатром и всегда поддерживал меня: «Фабрис, увидишь, все наладится!» Я был чужаком, поэтому он ничего не мог получить с меня. Но этот парень, да, он всегда был рядом». Похожий портрет Унаи рисует и Бенито: «Настоящий товарищ по команде, один из тех парней, которых любят все – за их порядочность. Мы могли смеяться над ним, подшучивать – и он сам смеялся вместе с нами».