Теперь смех послышался более отчётливый. Но все смеялись вполголоса, потому что наушники коротковолновой радиостанции, обычно называемой «подснежником», той самой, что осуществляла связь только внутри группы на ограниченном пространстве, были чуткими, и громкий смех, как и крик, по ушам бил основательно. Во взводе к «подснежнику» все давно привыкли и потому вели себя аккуратно. А если появлялась надобность что-то громко крикнуть, микрофон приучились зажимать ладонью или даже выключать.

– Ну ты, Мишка, колдун!.. Сейчас, похоже, пойдёшь толкать… – сказал лейтенант Черкашин. – Ищи сухую лесину… Как раз трактор в грязь закопался…

Лейтенант лежал с биноклем в руках, высунув голову из-под распластанной нижней еловой лапы, и следил за дорогой. Трактор внизу, прямо под группой, раскачивался вместе с тележкой вперёд-назад и никак не мог сдвинуться с места. Жирная чёрная грязь налипла на тяжёлые задние колёса и не отпускала машину. Сильно тормозила движение и гружёная телега, почти севшая на обе оси. Тракторист, морщась, несколько раз дверцу открывал, выглядывал, свешиваясь из кабины, но взглядом делу помочь не мог.

– Телегу, блин, отцепи, дурила… – почти по-дружески посоветовал сверху Мишка.

Но тракторист не слышал и долго ещё газовал, всё глубже засаживая трактор в грязь.

– А можешь и не отцеплять, всё нам веселее… Есть на что посмотреть… – согласился Мишка и с таким развитием событий. Он вообще был парнем добрым и покладистым. – А то одну колею рассматриваем… Скукота…

– И без того есть на что посмотреть… – серьёзно сказал лейтенант Черкашин. – Всем смотреть… Кто-то из них это или не из них?.. Оцениваем поведение… Делаем анализ…

Лейтенант всегда старался научить своих бойцов хладнокровно думать и правильно воспринимать происходящее по внешним признакам. И в бою, и на занятиях всегда старался приучать их не только команды старшего по званию выполнять, но и самим понимать, что следует делать и почему. Это специфика работы спецназа, и пренебрегать обучением не стоило никогда. Как, например, сейчас…

Внизу из леса вышел человек и неторопливо, твёрдо ставя ноги на скользкой на спуске почве, двинулся в сторону трактора. Тракторист чуть приобернулся, вытащил из-за сиденья автомат, переложил под руку – в бинокль даже сквозь грязное стекло это было видно, и стал газовать сильнее, с лёгкой истеричностью. Но это помогало мало, если не делало ситуацию ещё более безвыходной, потому что при прогазовке колёса закапывались глубже.

– С автоматом… – заметил Венчиков. – Никак колёса прострелить желает…

– Здесь каждый второй с автоматом… – не полностью согласился лейтенант. – В ином селе без автомата в магазин не ходят, иначе соседи уважать не будут… Автомат по нынешним временам в данной местности – не критерий… Это как в Москве учёная степень… Показывает якобы серьёзность человека или же его финансовую состоятельность… Если больше ничего за душой нет, приходится себя хотя бы так показывать…

– Тракторист всё сильнее газует… – заметил Венчиков. – Похоже, боится…

– Не обязательно… Может показывать, как старается…

Трактор перестал дергаться. Человек с автоматом подошёл, тракторист из кабины выпрыгнул подальше, оттолкнувшись ногой от грязного крыла над задним колесом. Старался в грязь сапогами не попасть. И протянул подошедшему руку для приветствия. Люди разговаривали как хорошие знакомые. Тракторист что-то пальцем показывал в лесу, словно объяснял путь.

– На Гайрбекова не похож… – вслух размышлял лейтенант, глядя в бинокль, и уже таким образом показывая солдатам, как должны в этой ситуации размышлять они, чтобы не ошибиться в анализе. – По параметрам не подходит, Берсанака у нас крупный, как Мишка, а этот не больше Венчикова, хотя тоже не миниатюрный… На Гойтемира по возрасту не тянет… Гойтемиру далеко за сорок, этому явно тридцати нет… Док по-чеченски не разговаривает и вообще внешность имеет европейскую… Похоже, кто-то местный… А что он по лесу шастает?.. Для ягод вроде как не сезон… Разве что грибы прошлогодние собирает…