– Дамы, бежим купаться, – радостно воскликнула девушка в кедах.

Она рванула первой, скинув обувь, шорты и топик. Оставшись в одних трусах и чулках, она с разбега разорвала зеркальную гладь озера. Василиса решительно отказалась, сетуя на слепоту. Но обещала в другой раз искупаться с новоиспечённой подругой. Помешкав в озеро вошла Пацанка, скинув с себя одежду, и оставшаяся в мужских боксерах. Многие девушки обратили внимание на её фигуру. Стройная упругая попа, тонкая талия, прекрасная грудь. И от кого она прячет такую фигуру? Тело богини, секс-символа, способного сразить любого, у кого есть мужское достоинство. Последней в воду вошла девушка с браслетами. Как есть, в платье украшенном защитными рунами. Лицо не выразило не единой эмоции. Причитая себе что-то под нос, она не замечала никого. Всем троим пришлось купаться в неудобных балаклавах. Правила есть правила.

Закуривая очередную сигарету незнакомка глядела на них с нескрываемым отвращением и думала, как не сойти с ума.

– Фу, – состряпав кислую гримасу сказала девушка в платье. – В этой луже наверняка много вредоносных бактерий. Это так глупо и противно. Особенно в век удобств и цивилизованного общества. Я осведомлюсь о наличии душа. Мы же не звери в конце-то концов.

Девушки, не считая той с браслетами, хохотали плескаясь друг в друга водой. Счастливые глаза горели детским неподдельным восторгом. Стоя на берегу, Василиса тоже смеялась, чувствуя волну общих эмоций. Она впитывала плеск воды, смех, приятную прохладу ветра, и складывала всё в картину, которую видела во всех красках. Сегодня она настоящая. Та самая версия себя, которую упорно блокирует брак со зрением. Именно так она охарактеризовала свой недуг. Поломка, неполноценность, убогость. В туманных воспоминаниях она ещё помнит, что видела. Обрывки цветных слайдов стерлись ластиком, расстворились. Василиса цепляется за тростинку обонянием, осязанием и слухом. И все же она стыдилась своей слепоты, избегая любой зарождающейся дружбы. Девушка в красных кедах первая с кем она заговорила за последние годы. Себе она так и не смогла объяснить, почему приняла именно её руку. Какое-то новое, необузданное чувство притягивало к ней. Настоящая дружба, забытая и не известная на вкус, свалилась в самый неожиданный момент .

Девушка в коктейльном платье переступила через порог дома. Внутри он выглядел посвежее, чем снаружи. В массивном камине потрескивали дрова, то ли для отопления этой махины, что не прогревает солнце, то ли для антуража. От правой стены вверх и левее вырастала лестница с лакированными перилами, шоколадного цвета. Освещением холла занялась примитивная круглая люстра, со свечами.

– Вот это помойка, – вздохнула девушка в платье.

Она пробежалась взглядом по интерьеру, подобно спешащему на охоту пауку. Стены украшали старые покосившиеся картины с изображением неизвестных ей Богов. А возможно это и не Боги вовсе, а зажравшиеся снобы. Кто мог жить здесь много ранее, оставалось загадкой. Прямо по центру пустовала рецепция. Девушка подошла поближе. На стойке обиженно клонилась тусклая лампа с зелёным абажуром. Свет от неё облизывал журнал постояльцев отеля.

– Интере-есно, – протянула девушка. Воровато оглянувшись по сторонам, она взяла в руки журнал и любопытно раскрыла его. Список постояльцев оказался довольно ёмким. Фамилии разнились от немецкого «Вагнер» до английского «Бишоп». Здесь бывали даже исконно русские Петровы и собратья украинцы Горбатенко. Первые постояльцы отеля заселились пятого мая тысяча девятьсот тридцать третьего года. А последние отметились двадцать второго января тысяча девятьсот сорок шестого года.