Хотя на дворе стоял июль, девочка спала, завернувшись в белое пуховое одеяло, подсунув под щеку уголок. Айви придется забыть о прошлом, намертво заперев его позади, если она хочет спасти Сару. Это было так трудно! Не Исаия ли сказал: «Но вы не вспоминаете прежнего и о древнем не помышляете»?[3] Легко сказать! Если она надеется построить себе и сестре новую жизнь в Канаде, то должна оставить все в прошлом. Свои преступления. Свои сожаления. Свою месть.

Было почти четыре утра, а голова ее была ясной, словно проспала она не два часа, а все восемь. Айви даже не пыталась заснуть снова; напротив, она выскользнула из-под узкого хлопкового одеяла. Вентилятор из-под потолка омывал ее потное тело приятной лаской.

Айви не помнила, как давно она не спала спокойно целую ночь. Может, когда была маленькой девочкой – прежде чем узнала, что под масками красивых лиц и за сладкими словами прячутся чудовища…

Но сейчас было не время для страхов и для ярости. События, которые были вне ее власти, заставляли ее торопиться с осуществлением ее плана с того момента, как она на прошлой неделе воссоединилась с Сарой. Семь лет назад, когда ей было всего четырнадцать, Айви замела свои следы – сменила имя с Ханны Эдмондс на Айви Харрис, работала за наличный расчет, и еще ей на руку играло то, что отец в гневе на ее предательство объявил всем, что она мертва.

В положении покойницы есть свои преимущества.

Цифровые часы моргнули, цифры изменились с 3:59 на 4:00. Несколько часов перед рассветом она просматривала планы окончательной сделки. Десять тысяч долларов, обещанных ей за эту запись, дадут им средства для переезда в Канаду. Она уже получила отличные фальшивые паспорта для себя и Сары.

Остальные пусть выбираются сами.

Сердце Айви стонало от вины. Она так долго отвечала за этот дом, за тех, кто там жил… Сможет ли она исчезнуть вместе с сестрой, оставив остальных сражаться самих по себе? Они были Потерявшимися Девочками, в отношении которых общество не желало признавать своего провала. Айви не была старше остальных, но она куда дольше жила самостоятельно.

Мина не умела выживать на улице; Николь просадит свои деньги, затем вернется к проституции; никто не защитит Мэдди от пристрастия к колесам. Единственное, что не давало последней покончить с собой – наглотавшись таблеток или перерезав горло бритвой, – постоянное давление и поддержка Айви.

Керри всегда заботилась о своей сестренке Брин, но Айви больше всего будет недоставать именно ее. Керри была ее опорой последние три года. Без нее Айви не выжила бы. Она надеялась, что, как только все уладится, Керри найдет ее в Канаде.

Двадцать четыре часа – и она запишет шантажистов, и как только это будет физически возможно, пленка будет передана человеку по имени Сержио. Айви не знала, настоящее ли это имя, коп ли это под прикрытием или бандит, но пока он не причинил вреда ни одной из них и вел себя так, словно они не были ему безразличны. И он уже помог ей спасти Сару.

Двадцать четыре часа – и мы свободны.

Айви тихо шла по коридору, по самой стеночке, избегая трещин в старых напольных планках. Света слабых лампочек вдоль плинтусов ей хватило, чтобы добраться до лестницы.

Она остановилась наверху. Что-то было не так.

Она слышала тихий храп из комнаты Мэдди, самой близкой к лестничной площадке. Вентиляторы под потолком во всех комнатах работали на полную мощность, поскольку дом семидесятилетней давности не перестраивался под кондиционеры, но сердце Айви забилось чаще не от звука. От запаха. Это был знакомый, но не уместный здесь запах.

Антисептик? Моющее средство? Что-то связанное скорее с больницей, чем с уборкой.