– Если партия скажет: «надо»…

– Спасибо за понимание. И, самое главное: ни в коем случае не дайте им знать о нашем разговоре. Именно поэтому не вы у нас, а мы здесь, понимаете?.. они – мальчишка и девчонка, играют в свои детские игры, а он – матёрый волк, опытный физиономист. Если они узнают о нашей осведомлённости – гарантированно проколются, и тогда под угрозой уже операция французских коллег. Могу я на вас положиться?..

Редактор, сохраняя серьёзное выражение лица, мысленно развил последнюю фразу.

«Могу я на вас положиться?» – спрашивает клиент у проститутки, а дама отвечает: «Ой, да пожалуйста, мущина, милости прошу. Плати́те вперёд, и располагайтесь, как вам удобно…»

Озвучил, естественно, иную версию:

– Всё будет в норме, не сомневайтесь. Я слыву человеком настроения – сегодня сатрап, завтра рубаха-парень. Они ничего не заподозрят.

«Они, мальчишка и девчонка, не заподозрят. Котлеты из них мне не нужны, увольнять тоже не буду. Кремировать?.. А что, это идея… Выгнать взашей – проще всего, но нафига мне мученики? А вот пожизненные рабы, обязанные доброму шефу, то бишь мне, возможностью и дальше заниматься любимой работой… – ведь могу, имею полное право и благословение органов послезавтра же послать на все четыре стороны с волчьими билетами… Такие мне пригодятся.

И сценарий окончания редакционной планёрки, она же подведение итогов за неделю, скажем, в будущую пятницу, готов. Все идут к двери с чувством исполненного долга и в предвкушении выходных, а я вслед негромко так произношу сакраментальное мюллеровское: «А вас, месье Иванченко и вас, мадемуазель Маринина, я попрошу остаться…» А с папками шалунишек поговорю отдельно, уже в думской приёмной: «Расскажите, будьте так добры, откуда у ваших беспечных деток сведения о строго секретном количественном и качественном ассортименте нашего орденоносного оружейного завода?..»

Отблагодарить меня, доброго и милостивого, Кира и Стасик смогут примерно через годик. Их услуги пригодятся для подготовки и взрыва Мухиной «бомбы» – сотрудники они действительно способные, сетевую версию газеты продвигают неплохо. Будет им сенсация. В память, как говорится, о моём друге, «не вернувшемся из боя…»

Уходили гости так же, как вошли: разговор кончился, они встали и без церемоний пошли к выходу, не дожидаясь хозяина. Так выходят из собственного жилья. Серый уверенно открыл нужный замок, безошибочно выбрав из трёх, пропустил даму, приподнял шляпу. Всё.

Редактор-депутат, закрыв дверь на этот раз на все три запора, испытал облегчение, сравнимое с утренним подходом к унитазу.

«Всё… а я уже готов был признаваться в… А в чём мне, собственно, признаваться?.. Ничего противозаконного не совершал и не собираюсь… Где деньги взял и у кого – к компетенции ФСБ не относится, а здоровье моей жены – моё личное дело. И её, разумеется. Ишь ты, в курсе он… всё-то вы, ребята в сером, знаете, до всего вам надо докопаться… Да-а, ещё минута, и шапка на мне загорелась бы синим пламенем. Слава богу, беседовали не в их застенке, сидел не на казённом скрипучем стуле, а на своём диване, без шапки… дрожи в поджилках они, надеюсь, не разглядели. Молчание, говоришь, не лучшее решение?.. Время покажет.»

Но Саниного шока визит дамы в лиловом и джентльмена в сером не объяснил. Друг ясно дал понять: с их общим товарищем нелады, причём весьма серьёзные. Сам Муха пишет о том же, открытым текстом: «Меня ты больше не увидишь…»

«Но это он написал – мне, в завершение текста о крупных нехоро́шестях, и коль уж вляпался в столь неприглядные делишки, то ничего удивительного в летальном, как говорится, прогнозе нет. За куда меньшие секреты душат и топят сплошь и рядом, вешая на грудь такого посвящённого табличку «он слишком много знал».