Пришлось заняться в первую очередь оным индивидом.

Бац! Кулак въехал в живот.

Хрясь! Все тот же кулак, не мешкая, состыковался с физиономией поганца. Моя подружка пискнула и вовремя отлепилась от сего типчика. Потому как типчик, в результате уже третьего свинга, полетел спиной на ближайший столик. Очень так хорошо полетел, снес с поверхности стола посуду и с грохотом свалился на пол.

– Маша – я тут! – громко сообщил я своей второй подружке.

Та все поняла. Долбанула напоследок мужлана кулачком по башке и ловко соскочила на пол, затем отскочила в сторону от греха подальше.

– Убью суку!!! – заголосил от обиды освобожденный индивид и дико завращал глазами, отыскивая ненавистный объект.

– Я здесь, милый, – нежно поведал ему я, посылая ногу вперед.

Мужлан замахал руками, пытаясь после удара удержать равновесие.

– Тебе мало? – выдохнул я и вторично вломил субъекту ногой.

Туша грохнулась на пол и покатилась, сметая стулья.

– Вот и ладненько, – переводя дыхание, сообщил я. – Вот и погуляли. Славненько так погуляли.

Пока я восстанавливал дыхание, обстановочка в кабаке изменилась.

Охранники все же к чему-то пришли в процессе своего обсуждения. Сами не полезли в драку, а вот других товарищей позвали.

В кабак в спешке вбегали люди в камуфляже.

Я тяжело вздохнул. Н-да. Вот сейчас, кажись, начнется самое веселенькое.

Долго мне ждать не пришлось.

Меня быстренько скрутили, ткнули мордой в пол, а я даже не стал сопротивляться, потому как знал – для здоровья это вредно. Людей в камуфляже было намного больше, чем разъяренных алкоголем мужиков. Причем у камуфляжников в руках были дубинки и кое-что посерьезнее. Так что уж лучше полежать и понюхать кафель.

Зато мои девчата наплевали и на этих ребятишек. Они в унисон заголосили, чтобы их не смели лапать, а одна даже страшным шепотом сообщила, что имеет честь быть дочерью мистера Путина, посему уж что будет наглым, не въезжающим в обстановку «ментам», ей даже страшно теперь представить. В общем, она умывает руки.

«Наглые менты» отнеслись к родственным связям моей подружки довольно прохладно. Пробурчав, что именно такую дамочку им и надо до комплекта, они принялись вытаскивать моих подружек из кабака.

Лежа на полу, я слышал удаляющиеся женские голоса, когда они почти затихли, меня подняли с пола и, заломив за спину руки, подтолкнули к выходу.

На улице мои дамочки сменили пластинку и на глазах любопытной публики, коя столпилась у входа, наблюдая за процессом выброса деструктивного элемента, заверещали, дико хихикая, что их нагло щупают и притом так похабно, что они «щас кончат».

«Так-с, – подумал я. – Ох, и долго будут нас мурыжить. Если, конечно, пустить это дело на самотек».

Последнее я делать не собирался.

Меня и моих подружек бросили в одну машину. Троих, которых выволокли следом за нами из кабака, швырнули в другую. Эти трое выглядели похуже, чем мы. И душевно, и физически.

До отделения я решил помалкивать. А уж там…

Там первым делом я представился бойцом спецподразделения ГУВД столицы и потребовал телефон. На меня покосились с подозрением, затем с недоверием, а потом все же решили исполнить просьбу. На всякий случай.

Я вызвонил майора Довлатова, сообщил о своих трудностях, на что услышал: «Чтоб тебя» – и обещание скорого приезда в отделение, где меня держали.

Довлатов появился через полчаса. Крепкий, ростом под метр восемьдесят, седой, хотя ему не стукнуло даже сорока, он окинул меня скептическим взглядом, недовольно покачал головой и отправился куда-то наверх разбираться.

Через час меня и моих подружек выпустили из отделения.

– Вот только мне тебя и твоих проблем не хватало, – проворчал Довлатов, провожая меня до выхода из здания.