– Да, но только с нашими двумя дамами. Галантно им проигрываете.

– Надо ведь как-то уравновесить… Нельзя, чтобы Дьявол Равновесия обиделся на Бога Удачи.

– Я должен также поблагодарить вас от имени Клуба за то, что большую часть выигрышей вы отдаёте не в «Банк именинника», а в Фонд клуба. Почему?

– Да всё просто: угождаю Фортуне. Изменить ведь может…

– Итак, – Консультант достал конверт и передал Глебу, – здесь две карты на ваше имя. От дяди и от Клуба… И от Фортуны, – он вдруг рассмеялся, – хватит купить пару вилл в Богемии и на Лазурном побережье. – Он сделал паузу и продолжил уже серьёзно: – О деле. Сразу скажу, что оно необычное. И на первый взгляд может показаться наивной, или пустой, или шизофренической фантазией. Но! Но в этом деле, в этом задании задеты два наших рода: Брюсы и Гордоны. Итак, мне позвонила некая Мона. Говорит, что живёт и работает в Карловых Варах. Русская речь почти без акцента. Сообщила, что давно разыскивает любые следы рода Брюсов, начиная с Якова Вилимовича. В этой связи её интересует род Гордонов. Намекнула, что является родственницей Брюсам. Но какой – она, видите ли, запуталась в генеалогическом древе. Просит, очень просит ответить ей, но (внимание!) только в том случае, если у меня имеются «неопровержимо-подлинные» (её выражение) документы от самого Якова Вилимовича. Например, его записки, книги, личные вещи. Особенно (внимание!) игральные карты или несколько карт. Может, и необычных карт. Я не могу, Глеб Сергеевич, передать накал разговора, тембр её голоса. Но… Но это был именно «накал». И не просто потому, что эта женщина волновалась, а… я то слышал треск горящих поленьев, то… эхо от морского прибоя. И ещё… ещё ветер…шторм… камнепад… будто башня, высокая башня рушится. Тут есть Правда и Тайна!

– Чудесно и чудно! «Шерше ля фам»? Значит, говорите, судя по голосу, на романтическую недотрогу барышня не похожа… – К Глебу пришёл кураж Игры, возможной Игры обольщения, этой самой захватывающей (когда-то и для него) Игры.

– Чего вы так развеселились? Слово-то такое: «недотрога». Это из Древней Греции, что ли?

На самом деле Джеймс был рад, что Всеволожский легко расположен к заданию. Не трусит и не рассуждает «на сурьёзе», если фактов-то пока маловато.

– А может, она дерзкая, деловая, дрянная девчонка… – Глеб забросил ногу на ногу и закурил. – Продолжим на букву «д»: дивная дива…

– Стоп! – воскликнул Консультант. – Это слово «диво»! У меня «ёкнуло», а моя интуиция тоже неплоха, заверяю вас.

– Отлично! Дальше.

– Всё.

– Что «всё»? Хоть телефон оставила?

– Нет. Сказала: «У кого есть То, что Её, тот знает код или узнает…»

– И что у вас, Джеймс Гордон, из того её?

– Три карты! Три странные карты Якова Брюса! Я бы не затеял Игры, не будь карт! И она ясно дала понять: её именно эти карты интересуют.

– Успокойтесь и скажите, откуда у вас эти карты. Почему Якова Брюса? – В голосе Глеба была всё же ирония.

– Они передаются по наследству со словами «Тем двум дамам, что придут за ними. И покажут точно такие же три карты». Эх, если бы я сам мог отправиться в Карлсбад. – С этими словами он достал из кармана серебряный портсигар старинной работы с вензелем «Я.Б.», переплетённый изящным узором.

Всеволожский раскрыл портсигар, достал карты, осторожно покрутил в руках.

– Две дамы червей и семёрка бубей. Символы бубей и червей дополнены… и ещё значки какие-то, – говорил Глеб задумчиво, – буби напоминают стрелку компаса, хотя вот… на концах, тут в углу «ласточкин хвост» изображён. А черви вот тут, в левом углу, стекают каплями крови, а тут белые капли – то ли дождя, то ли росы. И цифры, знаки расположены не случайно. Я с удовольствием поработаю с этим Кодом. – Он потёр ладони в предвкушении увлекательной игры.