– Это будет ужасно, – согласился Ордынцев, глотнул коньяка и сочувственно вздохнул. – Я думаю, что твоя служба безопасности не пристрелит Кота. Промахнутся…

– Мне кажется, ты их недооцениваешь.

– Возможно, – развел руками Серега. – Я ведь их не знаю. Но насколько я знаю Кота, он не даст им прицелиться.

– Хочешь сказать, что скорее Кот пристрелит меня? – спросил я его с интересом.

– Я это допускаю, – мотнул башкой Сергей.

– Это будет еще хуже, – сказал я, а Серега откровенно заухмылялся. – Что ты смеешься, дурачок! Я кормлю около миллиона человек. Умру, и вмиг разрушится все, что я построил. Нельзя мне умирать, нельзя…

– Это я понимаю! – засмеялся снова Сергей. – Совершенно нельзя и абсолютно неохота! Но я-то тебе зачем сдался?

– Встать между Котом и мной.

– Заманчивое предложение, ничего не скажешь! И как ты это себе представляешь?

– Я возьму на жесткую сворку свою службу безопасности, а ты найдешь Кота и прикроешь меня, – твердо сказал я.

– А что обо всем этом скажет мое начальство? – поинтересовался Серега.

– В подробности мы их посвящать не станем, а в принципе они охотно поддержат твои усилия. Я говорил с твоим министром.

Ордынцев растерянно смотрел на меня.

– Знаешь, Сань, я, наверное, маленько зажился за рубежами. Что-то я не врубаюсь во многие вещи…

– А что тут врубаться? Одним звонком я могу поднять сто лучших сыскарей страны. Завтра могу вызвать охрану из агентства Пинкертона. Но мне нужен ты…

– Лучше всех, что ли? Тоже мне – комиссара Мегрэ сыскал!

– Не знаю, может быть, ты и не лучший. Но ты – единственный, кому я доверяю. И единственный, кому поверит Кот Бойко…

До тошноты мне хотелось добраться до места и бросить якорь, а все равно не поддавался себе и монотонно командовал водиле:

– …теперь направо, ага, возьми налево, еще квартал вперед, вот этот дом объедем и чуток направо…

Водила оборачивался ко мне и озабоченно спрашивал:

– Так мы же здесь уже были никак?

– Нет, тут мы не были… Обман зрения – тут ведь все дома и кварталы одинаковые.

И поношенная, серая, как крыса, «шестерка» продолжала петлять в лабиринте жилых коробок спального района Теплый Стан. Ночь, неуверенные огни желтых фонарей, пусто и тихо на улицах, сонно шелестит тополиная листва в скверах, редкие освещенные окна в домах – в спальном районе спят.

Решив, что теперь водила и на Страшном суде не сможет показать, где я вылез, скомандовал остановку:

– Эй, земеля, тормози лаптем! Приехали… Тут, на уголке, прижмись.

Протянул деньги, водила быстро пересчитал, восторженно заблекотал:

– Ну-у, побаловали, господин хороший! Спасибо!

– На здоровье! – Я выбрался из тесной машинки со своим здоровенным баулом. – Рад помочь развитию малого бизнеса столицы.

– Да какой там бизнес! – усмехнулся водитель. – Я, вообще-то говоря, инженер. Смех сказать – сплошная вялотекущая бедность… Вот эта лошадка только и кормит!

– Не грусти, мы еще увидим небо в алмазах. Якутских… – пообещал я ему уверенно и попер свою неподъемную сумку к дому. Водитель, до глубины инженерной души растроганный «бетимпексовскими» деньгами, высунувшись из окна, крикнул:

– Вы хоть номер корпуса знаете, подъезд? А то давайте помогу…

– Да вон он, тут он, родимый… – показал я рукой и открыл дверь подъезда.

«Шестерка» завизжала своим раздолбанным сцеплением, сорвалась с места и помчалась по длинному пустому проезду с такой скоростью, будто ночной инженер-извозчик опасался, что я могу вернуться и отобрать деньги безвременно усопшего сторожевого мерина Валеры.

А я долго глядел ему вслед через стекло входной двери, дождался, пока габаритные огни машины исчезли из виду, и вышел из парадного снова на улицу. Огляделся, прислушался – было тихо и пусто. Тогда пошел через дорогу в другую сторону – к домам напротив.